(род. 30.04.1929, с. Михновец Турковского уезда Львовского воеводства, с 1950 г. — в Польше — ум. 29.09.2015, г. Одесса).
Учительница, переводчица, диссидентка, необъявленный член УХГ, жертва карательной психиатрии, общественный деятель.
Учительница, переводчица, правозащитница, необъявленный член УХГ, жертва карательной психиатрии, общественный деятель.
Из многодетной семьи — у родителей было семеро детей. Отец, Смолий Василий Григорьевич, в австрийской армии дослужился до чина фельдфебеля, воевал на итальянском и русском фронтах, был в русском плену в Средней Азии, умер в 1936 г. Мать, Анна Фёдоровна, из рода Ламанцев, умерла в 1979 г. Семья имела 12 га земли, тяжело её обрабатывала. Семья была национально сознательной.
В селе кипела политическая и общественно-культурная жизнь, действовала «Просвита». С приходом большевиков началось лихолетье. В 1940 г. арестовали брата Иосифа. Брат Павел пытался перейти границу и, чтобы не попасть в руки НКВД, подорвался на гранате. Сестра Екатерина за участие в партизанском движении УПА отбывала наказание в концлагерях с 1944 по 1956 г. Десять человек из семьи Смолий сидели в российских тюрьмах.
Во дворе энкавэдисты искали оружие, которое насобирала Анна. Она сбежала в другой район и поступила в 1947 г. в Нижне-Устрицкую среднюю школу. Школьники сопротивлялись вступлению в комсомол. Анну арестовали как зачинщицу, под конвоем отвезли в «Бригидки» в Дрогобыч. Через три дня выпустили без документа. Снова была задержана, но сбежала.
Живя впроголодь, Анна всё-таки окончила школу в 1950 г., но аттестата зрелости добилась только осенью. Тем временем родное село Михновец, по договору с Польшей об обмене территориями, переселили в с. Агафьевку Любашевского района на Одесчину. Анна задержалась и в мае 1951 г. поступила во Львовский учительский институт иностранных языков, который окончила в 1955 г. Вынуждена была перевестись на заочное отделение. Преподавала немецкий язык в Агафьевке.
Все переселенцы были под пристальным наблюдением. Кагэбисты вели беседы с Анной, в 1958 г. такие беседы в Одесском КГБ длились неделю. Работала в Цыбулевской школе Цебриковского р-на, затем в Измаиле. В 1964 г. переехала в Одессу, устроилась воспитательницей в общежитии рабочей молодёжи I автобусного парка.
В 1968 г. Михайленко оказалась в центре волнения водителей, которых выселяли из семейного общежития. До забастовки не дошло, но общежитие водители отстояли. Когда Михайленко уволили «по сокращению штатов», она подала в суд. Водители дружно стали на защиту Михайленко, судья Лебедев восстановил её на работе.
В конце 1968 г. Михайленко устроилась переводчиком технической литературы в институт «Стекломаш», где её в 1972 г. тоже пытались уволить «по сокращению штатов». Перешла библиотекарем в школу № 1, где работала до 1977 г. Пропагандировала украинскую книгу, была для школьников живым образцом украинской культуры, водила их к памятнику Т. Шевченко 9 марта и 22 мая.
В 1971 г. Михайленко познакомилась с Ниной СТРОКАТОЙ-КАРАВАНСКОЙ. Помогала ей, писала письма Святославу КАРАВАНСКОМУ, Ивану СВЕТЛИЧНОМУ, Стефании ШАБАТУРЕ и другим политзаключённым, собирали посылки и передачи. Когда Нина СТРОКАТАЯ 6.12.1971 г. была арестована, то вместе с Галиной МОГИЛЬНИЦКОЙ, Марией ОВДИЕНКО, Леонидом ТЫМЧУКОМ, Еленой Даниэлян, Анной ГОЛУМБИЕВСКОЙ, Василием БАРЛАДЯНУ, Зиной Донцовой, Василием Варгой, Татьяной Рыбниковой, Розалией Баренбойм и другими создала правозащитную группу в защиту Нины СТРОКАТОЙ, Олексы РЕЗНИКОВА (арест. 11.10.1971) и Олексы Притыки (арест. 9.08.1971). Подавали заявления в их защиту, 2–9.05.1972 г. они демонстрировали свою поддержку под зданием суда, куда их не допустили.
В течение 1974-75 гг. одесские правозащитники защищали Л. ТЫМЧУКА, против которого за год было возбуждено два уголовных дела. Группа буквально охраняла его, повсюду его кто-то сопровождал. На суде группа поддержки уже составляла 30 человек. Ей удалось неслыханное: взять подсудимого на поруки.
В 1973 г., стоя «по стойке смирно» (тогда Михайленко передвигалась на костылях, так как сломала ногу), ей в КГБ зачитали предупреждение по указу Президиума Верховного Совета от 25.12.1972 г. об «антисоветской деятельности».
Долгое время группа защищала В. БАРЛАДЯНУ (арест. 02.03.1977). Из его дела следствие выделило в отдельное производство дело Анны ГОЛУМБИЕВСКОЙ, Елены Даниэлян и Михайленко. Им устраивали провокации, обыски.
5.10.1976 г. 11 одесских диссидентов по примеру московских вышли к памятнику Пушкину на Приморском бульваре и устроили молчаливую демонстрацию в знак протеста против нарушений прав человека в СССР. Здесь были, кроме Михайленко, учительница 130-й школы Анна Викторовна ГОЛУМБИЕВСКАЯ, публицист, преподаватель Одесского университета Василий БАРЛАДЯНУ, Василий Варга, рабочие Валентина Михайловна и Леонид Михайлович Сирые, четверо учеников А. ГОЛУМБИЕВСКОЙ — Татьяна Рыбникова, Зина Донцова и два парня. На них направили курсантов мореходной школы. Но демонстранты не поддались на провокацию, выстояли полтора часа.
В 1977 г. против Михайленко было возбуждено уголовное дело о «растрате книг». Но дети сдали книги, и дело закрыли. Тогда её обвинили, что 5 лет назад она била детей. Прокуратура Одесской области была недовольна тем, что КГБ явно фабрикует дело, пять раз отзывала его, медлила и в конце концов прекратила по амнистии в связи 60-летием советской власти. Однако 26.06.1977 г. Михайленко с работы пришлось уйти.
Устроилась на железнодорожное предприятие «Укржелдортранс». Три грузчика подали на неё в суд за «оскорбление». Адвокат Липкина добилась, что Михайленко присудили лишь год принудительных работ по месту работы.
Михайленко пишет десятки писем и статей в защиту репрессированных. С 1976 г. сотрудничает с Украинской Хельсинкской группой. По совету Оксаны МЕШКО она обжаловала своё уголовное дело в ЦК, обращалась к И. ДРАЧУ по поводу преследований, обысков, нападений, провокаций. В Одессу прибыла комиссия для проверки жалоб трудящихся. Хотя Михайленко не вызвали, но с должностей были сняты прокурор Ильичёвского района, второй секретарь райкома партии, директор школы, где работала Михайленко.
«С Оксаной Яковлевной я познакомилась в 1978 году, — вспоминает Михайленко. — Она старательно ко мне присматривалась, изучала, как я пишу, и какая я есть. Очень была паниматка придирчивая, но всем говорила: „Пишет — во!“. И показывала большой палец. Предложила мне стать членом Группы. Я говорю: „Оксана Яковлевна, у меня же уголовное дело, меня сразу посадят“. Она посмотрела на меня с укором: „Как вы все боитесь... А я?“. Тогда я заплакала и сказала: „Я согласна. Только я буду помогать вам неофициально, буду необъявленным членом Группы“».
Михайленко получила право готовить и редактировать документы УХГ и подписывать их именами всех на то время 16 членов Группы, которые дали на это письменное согласие. Михайленко часто приезжала в Киев, О. МЕШКО познакомила её с правозащитниками. Её не отпускали с работы, её загружали работой в выходные, её снимали с поезда, но она всё-таки ухитрялась приезжать в Киев. Хотя за О. МЕШКО и Михайленко следили, подборки документов УХГ всё же выходили в «Хронике текущих событий» в Москве и за рубежом.
В руки КГБ попали рукописи Михайленко — изъятые во время обысков её заявления и жалобы, а также похищенная по дороге в Москву подборка материалов УХГ и вторая подборка — якобы найденная в апреле 1978 г. в парке им. Т. Шевченко, где тоже были документы УХГ, среди них — написанные рукой Михайленко.
Было два нападения на её жилище. Устраивались провокации, чтобы сфабриковать уголовное дело. Когда это не удалось, то 20.02.1980 г. у неё сделали очередной обыск, забрали документы УХГ и возбудили дело по ч. 1 ст. 62 УК УССР «Антисоветская агитация и пропаганда». Первый заместитель прокурора области Гудзенко предложил Михайленко признаваться и каяться. Михайленко сказала: «Покаяний не будет! За меня вы звёздочек не получите».
Допрошено 63 человека, лишь 13 дали показания, в т.ч. директор школы и учительница СШ № 1 Дина Могильницкая. Михайленко отказалась давать показания о других лицах, говорила только о себе, а то и вообще отказывалась отвечать на вопросы. Не удалось вынудить её отвечать хотя бы «да» или «нет». Тогда ей разрешили писать показания собственноручно. Поняв, что она пишет не для самообвинения, а «для истории», и это запретили. Михайленко дважды объявляла голодовки. Уголовное дело громко провалилось, ведь предполагалось посадить многих людей. Пообщавшись с Михайленко о голоде, репрессиях, о конституционном праве Украины на выход из СССР, следователь Сергей Мережко после её дела ушёл с работы в КГБ.
Во время следствия Михайленко подала заявление, что это дело на самом деле началось ещё в 1977 году, с попытки завербовать её в агенты КГБ, и сказала, что расскажет об этом на суде. Тогда в КГБ решили не допустить её до суда. Отвезли на короткую психиатрическую экспертизу в областную больницу № 1 («на Слободку»). Эксперты поняли, что никакая она не больная, но оставили на стационарную экспертизу. Поскольку одесские психиатры не захотели взять греха на душу, Михайленко через два дня вернули в КГБ и направили на экспертизу в Харьков. За три месяца было две комиссии. Врач Радзишевский сказал: «Никто меня не заставит поставить диагноз, что вы больная». Но в сентябре 1980 г. консилиум из 5 человек, в их числе завкафедрой психиатрии Харьковского медицинского института профессор Бачериков, всё-таки поставил диагноз «шизофрения». Профессор Института психиатрии и неврологии Погибко отказался подписать акт. Тогда его подписал завотделением Артамонов, который в экспертизе участия не принимал.
Два заседания Одесского областного суда, 13.12.1980 и 18.02.1981, состоялись без участия Михайленко как «невменяемой». Не допустили на суд и её сестру. Эксперт Радзишевский уже согласился послать Михайленко в спецпсихбольницу. Суд, ссылаясь на ст. 12 УК УССР, вынес приговор о принудительном лечении.
Через трое суток Михайленко встретил сам начальник Казанской спецпсихбольницы Константин Леонидович Свешников. Здесь она провела 7 ужасных лет. Заключённые страдали от тесноты, нехватки воды и воздуха, от вшей, смрада и грязи. Ей назначили сильные нейролептики, тизерцин, аминазин, который вызывает сильные боли. Она теряла сознание. Пытались применять электрошоки и инсулиновые шоки, но сжалилась медсестра Фарида, услышав, что у Михайленко полипы в носу и астма — она бы умерла, потеряв сознание, а медсестре пришлось бы отвечать. Михайленко так замучили лекарствами, что она онемела, два года не разговаривала, у неё опух язык, выпали зубы, дрожали руки и ноги. Лекарства вызывали непоседливость, а ходить было негде. Бывало, что задыхалась в запертой наглухо камере. В бане перекрывали воду и мокрые люди мёрзли. Михайленко получила бронхит, воспаление лёгких. Но и в этих условиях она помогала другим женщинам, через сестру Параску Смолий передавала на волю информацию о политзаключённых, которых там содержали.
СФУЖО (Всемирная федерация украинских женских организаций) уже в 1980 г. выступила в защиту Михайленко. Украинская диаспора и международные правозащитные организации — «Группа 24» из Кембриджа, ассоциации учителей и библиотекарей многих стран, Институт прав человека в Страсбурге, AHRU — организация «Американцы за человеческие права в Украине» (руководитель Божена Ольшановская), Папа Римский, «Международная Амнистия» ходатайствовали за Михайленко. Американский отдел «Международной Амнистии» выбрал Михайленко символом работы этой организации во всём мире. В 1987 г. Президент США Рональд Рейган, приехав в Москву, предъявил советскому руководству список политзаключённых, в том числе Михайленко. 42 сенатора США подписались под письмом в защиту 5 женщин-политзаключённых, среди них Михайленко.
После 8-летнего заключения, в октябре 1987 г., комиссия из Института имени Сербского разрешила перевести Михайленко в обычную больницу, приписав диагноз «параноидальная шизофрения с изменениями в эмоционально-волевой сфере». С переводом медлили 4 месяца: то печати нет, то подписи. Тем временем её и дальше терроризировали, на прогулку не пускали.
22.02.1988 г. Михайленко самолётом повезли из Казани в Одессу. Из-за неисправности самолёт садился в Донецке. После 5 часов тревог Михайленко на «скорой помощи» привезли в Одесскую психбольницу № 1, где ей выписали диагноз «постшизофренический синдром, состояние компенсации». То есть, что выздоровела после шизофрении. Врачи запретили Михайленко писать, с сестрой имела свидание всего на 10 мин. Михайленко подала жалобу главному врачу. «Такие заявления больные не пишут», — решил начальник экспертной комиссии Майер и снял ограничения. Её начали выпускать на прогулку.
11.05.1988 суд снял с Михайленко принудительное лечение, 19.05 её освободили. Её встречали с цветами люди из правозащитных организаций. Однако чтобы прописать в своей квартире сестру Параску, Михайленко ещё в Казани согласилась на её опекунство, которое снимала уже в Одессе целый год.
В феврале 1990 г. по приглашению Бостонского отдела Международной Амнистии Михайленко ездила в США, где её приветствовала украинская диаспора, были опубликованы её многочисленные интервью. Две экспертизы показали, что она никогда не была психически больной.
Хотя Михайленко было тяжело ходить, она возглавила Одесскую организацию Всеукраинского общества политических заключённых и репрессированных, принимала активное участие в создании «Просвиты», Комитета солдатских матерей, Украинского Хельсинкского Союза, Украинской Республиканской партии, областную организацию которой возглавляла в 1990-92 гг., затем до 1998 г. — Украинской Консервативной Республиканской партии. Устраивала пикеты, в том числе 19.08.1991 г. — у городского Совета против ГКЧП. В числе 60 одесситов она доставляла флаг в Верховную Раду Украины.
В начале 90-х гг. Михайленко организовала отпор попытке переселить на Одесчину 250 тыс. россиян, чтобы изменить демографическую ситуацию и провозгласить буферную «республику». Также организовала массовые протесты одесситов против попытки Одесского облсовета во главе с Р. Боделаном не признать Акт независимости Украины и провозгласить «Новороссию». Массовый пикет одесситов сорвал эту попытку и 11.02.1993.
Указом Президента Украины от 26.11.2005 г. Михайленко награждена орденом Княгини Ольги III степени; указом № 937/2006 от 8.11.2006 — орденом «За мужество» I степени.
Умерла в Одессе 29 сентября 2015 г. от Р. Х. в 23:30. Похоронена 3 октября в Трускавце на аллее политзаключённых.
Библиография:
І.
Выступление А. Михайленко // Материалы с 1-й встречи политзаключённых (С.-Петербург, 11-12 августа 1990 года) / За Веру и Волю, № 14 (15) 1991.
Интервью с А. Михайленко 10 и 12.02.2001 г. в г. Одессе. https://museum.khpg.org/1121199690
ІІ. Татьяна Проценко. В ком совесть нечиста / газ. «Знамя коммунизма», 23.10.1977.
Soviet Teacher Imprisoned in Mental Hospital / New York teacher’s newspaper – Vol. XXII, No. 42, June 28, 1981.
Вестник репрессий в Украине. Зарубеж. предст-во УХГ. Ред.-сост. Н. Светличная. Нью-Йорк. 1980–1985 гг. — 1980: 3-11, 8-4, 9-2, 10-23, 11-1; 1981: 1, 2, 3, 9, 10; 1982: 2-29; 1984: 11-14; 1985: 6-15, 7/8-25.
Анна Голумбиевская. Дума о человеке / Укр. вестник, 1988. — С. 286-291.Переживания одной из многих / Свобода (США). — 23.02.1990.
Alicia Szendiuch. Hanna Mykhailenko, ex-Soviet prisoner, arrives in Boston / The Ukrainian Weekly. – Janyary 7, 1990.
Людмила Заглада. Вырвавшаяся из ада / Всеукраинские ведомости. — 1996. — 16 июня.
Свеча, горящая ночью. Анне Михайленко 70. Одесса, 1999. — Буклет. Текст Олексы Резникова.
Олекса Резников. Несломленная одесситка. Анне Михайленко — 70 / Слово. — 1999. — 14 мая.
Дочь Одессы. Нина Строкатая в документах и воспоминаниях. Сост. О.С. Резников; Резников О.С. Плен: Поэма-мистерия. — Одесса: Друк, 2005. — С. 4, 8, 10, 16, 17, 27, 183, 200, 216, 253, 266, 330, 332, 406.
Одесская волна: Документы, произведения, воспоминания узников совести / Сост. П. Отченашенко, О. Резников, Д. Шупта. — Одесса: Друк, 2006. — С. 101-111 (Приговор 1980 г.).
Международный биографический словарь диссидентов стран Центральной и Восточной Европы и бывшего СССР. Т. 1. Украина. Часть 1. — Харьков: Харьковская правозащитная группа; «Права человека», 2006. — C. 478-484. https://museum.khpg.org/1120818672 ; https://museum.khpg.org/1120733012
Приговор суда над Анной Михайленко // Одесская волна: Документы, произведения, воспоминания узников совести / Сост. П. Отченашенко, О. Резников, Д. Шупта. — Одесса: Друк, 2006. — С. 101–111.
Диагноз КГБ: шизофрения. Интервью Юрия Зайцева с Анной Михайленко. Документы / Вступительная статья, сост., и ред. Ю.Д. Зайцева. — Львов: Институт украиноведения им. И. Крипякевича НАН Украины, 2008. — 240 с.
Движение сопротивления в Украине: 1960–1990. Энциклопедический справочник / Предисл. Осипа Зинкевича, Олеся Обертаса. — К.: Смолоскип, 2010. — С. 435-436; 2-е изд.: 2012 г., — С. 490–491.
Василий Овсиенко, Харьковская правозащитная группа. 14.07.2004. Последнее прочтение 12.08.2016.
