ОБРАЩЕНИЕ К НАРОДУ
ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ И ТОВАРИЩИ!
К вашему уму и сердцу обращаются люди, нашедшие в себе силу и мужество выступить против ненавистной диктаторской политики партии и теперешних правителей.
ДРУЗЬЯ!
Взгляните на мир прозревшими глазами, откиньте пелену лживых слов, которыми опутывает вас с помощью газет и радио кучка захвативших власть коммунистов.
Разве не улыбаетесь вы иронически, читая газеты или слушая радио, разве не возмущаетесь подлой ложью и двуличностью, сквозящей в каждой фразе, в каждом выступлении?
Они кричат о свободе и демократии, но это — свобода в клетке, а народовластие задушено и подменено властью верхушки партии.
Они кричат о богатстве народа, о подъёме его благосостояния, но народ, между тем, беднее, чем до революции.
Рабочий на свою мизерную зарплату не может прокормить себя, не говоря уже о семье.
А как живёт крестьянин? Землю, политую потом дедов и отцов, у него отобрали. Загнанный в колхоз, не имеющий никакой заинтересованности, никакой привязанности к земле, он уходит в город, чтобы не видеть сельского убожества.
Но что найдёт он там?
Такое же бесправие, нищету и забитое существование. Нехватка продуктов, обуви и одежды, дороговизна и убогие заработки — это все достижения за сорок с лишним лет, в течение которых народ не видел ничего, кроме войн, разрухи, голода, произвола и обмана.
Неумная и диктаторская политика партии коммунистов, как внутри, так и вне государства, приводит мир к расколу, к необузданной гонке вооружений с затратой неисчислимых народных средств и вносит в сердца людей смятение и страх за своё будущее.
ДРУЗЬЯ И ТОВАРИЩИ!
Мы желаем братства, истинного братства, а не вражды между народами всех стран мира!
Довольно раскалывать мир на два так называемых «лагеря»!
Долой фашистскую диктатуру партии!
Нам нужна подлинная свобода взглядов, слова, печати!
Мы стоим за признание религии и церкви государством!
Долой атеистическую пропаганду!
Да здравствует подлинная свобода народа!
Союз борьбы за освобождение народа (СОБОЗОН)
Листовку с таким текстом в 1958 году составили выпускник Одесского театрального художественно-технического училища, электроосветитель Кировоградского украинского муздрамтеатра им. М. Кропивницкого Олекса Ризныкив (род. 24.02.1937) и его приятель, мастер кондитерского цеха пищекомбината в г. Первомайск Николаевской области, Владимир Барсуковский (род. 13.03.1938). Текст был написан от имени организации, которую намеревались создать Ризныкив и Барсуковский – «Союза борьбы за освобождение народа».
Напечатав около 40-50 экземпляров «Обращения к народу», молодые люди расклеили, разместили на стендах и разложили в людных местах листовки, Барсуковский в Одессе, а Ризныкив – в Кировограде. Для большего резонанса это было сделано на «октябрьские праздники», 7–8 ноября 1958 г.
Олекса Ризныкив
Впоследствии Олекса Ризныкив был призван в армию, служил на флоте в Севастополе и публиковал стихи в севастопольской военной морской газете «Вымпел». Спустя почти 11 месяцев следственный отдел УКГБ Одесской области возбудил уголовное дело против Ризныкива и Барсуковского, а на следующий день, 1 октября 1959 г., прошли обыски, во время которых была изъята, в частности, папка со стихами и рассказами Ризныкива (некоторые из которых впоследствии были признаны клеветническими), и молодые люди были арестованы.
Владимир Барсуковский
Сама листовка, ставшая причиной ареста, была написана на русском и не содержала национальных лозунгов. Она была направлена против «диктаторской политики партии коммунистов», которая привела народ к обнищанию и бесправию, против лжи и двуличия, против гонки вооружений. Но впоследствии, во время пребывания под следствием и в лагере, взгляды Олексы Ризныкива меняются, как потом скажет поэт в интервью Василию Овсиенко (род. 8.04.1949), «начинается то, о чём я тебе говорил, – как я духовно во второй раз родился, как я стал украинцем». Олекса читает украинские книги, в частности, «Тюремные сонеты» И. Франко в русских переводах. А когда 1 января 1960 г. подельников Ризныкива и Барсуковского свели в одной камере Одесской тюрьмы, они начали разговаривать по-украински, записывали с радио и разучивали украинские песни. Накануне суда, состоявшегося в феврале 1960 г., Олекса написал двусмысленное стихотворение, что он разобрал и очистил, как машину, механизм, детали своей жизни, и вместо последнего слова зачитал стих на суде: «Я всё прочистил, всё я смазал, Суда, раскаянья слезой, Пересмотрел душевным глазом И вот они передо мной: Из тех же мускулов и кожи, Из тех же глаз, из тех же рук Другую жизнь собрать я должен. И я клянусь, что соберу!». На самом деле речь шла о новой жизни — жизни украинца.
19 февраля 1960 г. Военный трибунал Одесского военного округа признал доказанной вину Ризныкива и Барсуковского в проведении «антисоветской агитации и пропаганды» и назначил обоим наказание в 1,5 года. Во время отбывания наказания в лагере ЖХ-385/11 в посёлке Явас, Мордовия, Олекса подружился с Сергеем Бабичем (13.12.1939–24.08.2016), с поэтом Сашком Григоренко (22.02.1938–19.08.1962), общался с повстанцами-двадцатипятилетниками, занимался йогой, написал немало стихов.
После освобождения, которое состоялось 1 апреля 1961 г., работал электриком, был сотрудником газет, секретарём в школе, учителем украинского языка вечерней школы и т. д. В 1962-68 гг. учился на заочном отделении филологического факультета Одесского университета вместе со Святославом Караванским (24.12.1920–17.12.2016), который познакомил его со своей женой Ниной Строкатой (31.01.1926–02.08.1998). По инициативе Караванского (до его ареста 13.11.1965 г.) одесситы, в т.ч. и Ризныкив, собирали книги для украинцев Кубани, направляли письма о русификации школ и вузов в газеты, в Министерство образования, прокурору.
11 октября 1971 г. Олекса был вторично арестован. Суд над ним, Ниной Строкатой и Олексой Притыкой (род. 1932) состоялся в мае 1972 г. Это был первый суд из серии репрессий против интеллигенции 1972 года. По обвинению в проведении антисоветской агитации и пропаганды (ч.1 ст. 62 УК УССР) Ризныкив был осуждён на 5,5 лет лагерей строгого режима. Н. Строката получила 4 г., О. Притыка 2 г.
Нина Строката
Второй срок поэт отбывал в лагере ВС-389/36 в селе Кучино Пермской области. Находясь там, Олекса Ризныкив каждый день записывал в тетради стихи, в частности, как он вспоминает, «почему-то в тюрьме, в камере, в концлагере пишутся сонеты». Всего за время «отсидки» диссидент написал их 1700, и сохранилось большинство из них, кроме первых 75, которые были в двух тетрадях, изъятых КГБ.
Для канонического сонета характерно наличие четырёх или пяти рифм. Но, как писал позже Ризныкив, тогда ему казалось, что столько рифм – «это недопустимая роскошь, недозволенная заключённому поэту, как например, обед из одесских ресторанов “Украина” или “Киев”! Это же как у гитары пять или семь струн — роскошь, у скрипки четыре — роскошь! И поэтому я, имея какую-то природную привычку ограничивать себя ещё больше, чем меня кто-то ограничил, решил сознательно порвать те две-три лишние «струны», оставив себе только две. У меня в камере две деревянных кровати, в окошке две перекрещенные решётки – вертикальные и поперечные. Ходить могу только в двух направлениях – вперёд и назад… Две руки, две ноги, два глаза… Да и следствие видит только два цвета в моей деятельности, в моей жизни – чёрное и белое. Никаких нюансов». Поэтому поэт начал писать сонеты с двумя рифмами, называя их своим двухструнным гралом. Приведём пару стихов, где раскрывается этот образ:
На моём грале две струны,
ведь остальные ветром сорвало.
И вот в руках держу обломок…
Бросить? Боже упаси!
В нём — две струны. Разве это мало?
Как пара рук, как пара ног,
как пара крыл, упругих, крепких,
что природа даровала!
Ещё в небеса взлетит от них
то, что под сердцем пеленалось,
то, что ведёт меня и пьянит.
Не умолкай, двухструнное грало!
Чище, яснее зазвени, —
ведь ты ещё не всё проиграло!
***
Двухструнное грало беру я…
одна струна его печальна,
другая — весёлая, шутливая.
Какой коснусь я первой?
Если печальной — то не диво,
ведь душу мою так вокруг,
словно древоточец кору,
обтачивает скорбь тоскливая.
Но, продолжая игру,
трогаю пальцем несмело
и весёлую из струн,
затем — чаще, дальше — ливень
смешанных аккордов я беру!
ведь, когда играю, — я счастлив.
После отбытия второго срока Ризныкив был принудительно поселён в г. Первомайск, рядом с матерью и отцом. Два года поэт работал в роддоме электриком, затем устроился в интернат для детей с особыми потребностями, где проработал воспитателем 10 лет. В конце 1980-х Олекса стал принимать активное участие в общественной жизни, в частности, в создании Народного Руха Украины, Общества украинского языка («Просвита»). После переезда в Одессу, который состоялся в 1996 году, он был избран членом руководства Всеукраинского «Мемориала» им. В. Стуса, назначен председателем областной комиссии по вопросам реабилитации, избран председателем Одесской областной «Просвиты» и т. д. В 1998 г. Ризныкив стал руководить литстудией «Гарт» в Доме детского и юношеского творчества.
Олекса Ризныкив
С 1987 г. Олекса начал публиковаться в республиканской и местной прессе. В 1990 г. он был принят в Союз писателей Украины. Всего Олекса Ризныкив издал два десятка книг со своей поэзией и прозой. Среди них — «Однорифмовки. Словарь омонимов», «Складница украинского языка. 9620 слогов нашего языка», «Наследие тысячелетий. Чем украинский язык богаче других?», две книги воспоминаний о Нине Строкатой. В 2004–2005 годах вёл авторскую программу на УТ-1 «Наша мова». Является лауреатом многих литературных премий. Женат, есть дочь Ярослава и внучка Юлия. Живёт в Одессе.