Завтра, 9 августа, Евгению Степановичу Грицяку исполняется 80 лет. В день его юбилея в Коломые состоится премьера блестящего фильма Михаила Ткачука о Норильском восстании 1953 года. Евгений Грицяк руководил восстанием в 4-й зоне. Его следствием стал второй срок (1959–1964). Его книга «Краткое воспоминание о Норильском восстании» была издана в Канаде в 1980 году. Снова начались притеснения и угрозы. Тогда Евгений Грицяк написал открытое письмо Брежневу, которое мы публикуем сегодня в честь дня рождения Евгения Степановича. Подробности его биографии читатель найдёт по адресу https://museum.khpg.org/1113895042
Генеральному секретарю ЦК КПСС
Председателю Президиума Верховного Совета СССР
Леониду Ильичу Брежневу,
товарищу по фронту, по перу,
по единому советскому гражданству.
Открытое письмо по поводу нашего равноправия
Уважаемый товарищ Леонид Ильич Брежнев!
«Кто это ещё такой товарищ ко мне обратился?» — невольно спросите Вы, когда прочитаете моё обращение к Вам.
И это вполне естественно, ведь и я сам скорее назвал бы себя Вашим антиподом, чем товарищем: потому что по сути наше товарищество чисто формальное, а не настоящее.
А началось оно ещё тогда, когда Вы возглавляли Политуправление 4-го Украинского фронта, а я в составе 265-й отдельной штрафной роты того же фронта «искупал свою первую вину перед Родиной».
Как видите, наши жизненные пути уже тогда не совпадали, а после войны и службы в армии они разошлись ещё больше: Вы пошли по линии служения Родине на высших и самых ответственных партийно-государственных постах, а я — по линии дальнейшего «искупления вины перед Родиной» в так называемых «исправительно-трудовых лагерях». Родина отметила Вас золотыми медалями и высочайшими полномочиями, меня — лагерным номерным знаком и лишением всех прав. Ваш путь — широкий и светлый, мой — узкий и мрачный.
Но каждому человеку, перед завершением его пути (каким бы он ни был), хочется оглянуться назад, вспомнить его важнейшие этапы и, если есть такая возможность, зафиксировать их на бумаге. И мы оба это сделали: Вы написали на весь мир известную трилогию воспоминаний, в которой зафиксировали важнейшие этапы Вашего светлого пути, а я создал мало кому известный «Краткий очерк воспоминаний», в котором отметил только один, но, как мне кажется, самый важный этап моего мрачного пути.
И хотя мы писали свои воспоминания, исходя из противоположных позиций и на разном уровне, нас всё же объединяет то, что мы оба писали чистую правду об одном и том же, то есть о советской действительности. Иными словами, мы описали две разные стороны одной и той же медали. А поскольку мы писали в одном жанре, я даже осмелился назвать Вас товарищем по перу.
Третье, и в правовом отношении самое важное, наше товарищество заключается в едином советском гражданстве.
Но здесь надо отметить, что я не родился в Советском Союзе и советское гражданство получил вопреки своему желанию. Поэтому, а также не только по этой причине, я уже дважды подавал официальное заявление в соответствующие органы советской власти с просьбой разрешить мне и моей семье выезд из СССР. Однако получил категорический отказ и до сих пор остаюсь советским гражданином.
Тем не менее мне приятно отметить, что все граждане Советского Союза равны перед законом, и в то же время горько осознавать, что советская власть не всегда этому закону подчиняется. А там, где есть возможность не подчиняться закону или обойти его, — значит, его нет!
Возьмём, к примеру, нас с Вами. Оба мы — равноправные граждане Советского Союза и, как я уже упоминал, оба написали свои воспоминания. Вы описали свой путь, а я — свой. И оба мы писали о том, что видели, что пережили сами и что глубже всего врезалось в нашу память.
Вы опубликовали свои воспоминания в Советском Союзе и за границей, я — только за границей. Но Вас не вызывают, как меня, в КГБ и не спрашивают, каким образом Вы передали за границу свои воспоминания, от Вас не требуют отречения от Вашего труда, Вам не угрожают судом, на Вас не расставляют провокационных ловушек. Напротив — Вас прославляют и Вами восхищаются.
Теперь я хочу спросить Вас: почему так выходит, что два одинаковых поступка двух равноправных граждан оцениваются столь по-разному? Почему Вы, товарищ Брежнев, подписавший Заключительный акт Хельсинкских соглашений, в которых, в частности, говорится, что граждане всех стран — участниц соглашений имеют право получать и распространять информацию независимо от государственных границ, сами пользуетесь этим правом, а мне через органы госбезопасности угрожаете судом?
Вот пример: как-то ко мне домой в село Устя пришёл сотрудник оперативного отдела Ивано-Франковского УКГБ майор Петренко и говорит: «Ну что, Евгений Степанович, вы, наверное, думаете, что органы притихли и вам всё сойдёт с рук? Нет, ошибаетесь, не сойдёт. У нас уже есть все необходимые доказательства: вашу книгу, что вышла в США, мы уже имеем. Стилометрическая экспертиза установила, что стиль ваш. И зря вы не хотели отдать нам копию своего рукописи, опасаясь, что она может быть использована против вас как вещественное доказательство. Вашу рукопись мы уже имеем, ну а у вас есть машинка — сверить несложно. Вот и всё. А может, — продолжает он, — вы рассчитываете, что на Западе поднимут шум из-за вас, и потому мы вас не тронем? И тут вы ошибаетесь. Сейчас у нас два главных укола — это Афганистан и Польша, а на такие мелочи, как вы, мы уже не обращаем внимания».
Я никогда не отрекался от своих воспоминаний, напротив, я всегда говорил: «Да, я их написал и сам дал в публикацию. Они изданы с моего ведома и разрешения».
Поэтому все доказательства, перечисленные майором Петренко, я считаю совершенно ненужными и они меня нисколько не интересуют. Интересует меня совсем другое: почему меня собираются судить? Ведь Вас никто не судит?!
10 октября 1981 года.
Грицяк Евгений Степанович
с. Устя, Снятынский район
Ивано-Франковская область, Украинская ССР.