Об Андрее КРАВЦЕ
2 апреля 2000 года в с. Росохач рассказали Николай Слободян, Пётр Винничук, Николай Мармус;
3 апреля — вдова Ольга и сын Николай
Николай Слободян: Андрей Кравец — 23 марта 1943 года, он на год старше меня. Его отец и мать уже давно умерли. Ещё есть старший брат Иван, сестра Иванна, она замужем за Зиновием Безпалько. Андрей здесь окончил школу, немного работал в колхозе, потом уезжал в восточные области, чтобы подзаработать денег. Это был человек украинского духа, он ненавидел тот московский режим. Ему была мучительна несправедливость, преступления советской власти против Украины. Вокруг него всегда шли разговоры о том, как бы избавиться от той власти, чтобы скорее настала независимая Украина.
Пётр Винничук: Я Андрея больше знал по неволе, в ссылке. Он был очень добрым, но твёрдым человеком, настойчивым в своём деле. Это был сознательный украинец. Любил петь украинские песни. Прошёл тюрьму и ссылку, но это не сломило его, он не пал на колени перед тем московским режимом — это уже доказывает, что это был человек сильной воли и твёрдого характера.
Он фактически с самого начала был в нашей организации, но членство считалось с момента принесения присяги. Я был, когда 14 января 1973 года приносили присягу четверо: Андрей Кравец, Николай Мармус, Николай Слободян и Николай Лысый. Это было в доме Андрея. В его же доме делались листовки. Он 21 января принимал участие в поднятии флагов и вывешивании листовок в Чорткове.
Арестован Андрей в тот же день, что и я, — 11 апреля 1973 года. Получил 3 года заключения и 2 года ссылки. Заключение отбывал в Мордовии, в 17-м лагере, посёлок Озёрный Зубово-Полянского района, вместе с Вячеславом Черноволом. Когда Андрея осенью 1975 года перевели на Урал, в лагерь № 37, то он много рассказывал нам о Черноволе. В апреле 1976 года его вывезли в ссылку в село Полудёновка Томской области, Верхнекетский район, Белый Яр. Через год туда привезли и меня, но как раз тогда он был в отпуске дома.
Встретились мы с Андреем по-братски. Мы там взяли старый дом, в котором никто не хотел жить, сделали ремонт, поставили печку и жили там вместе неполный год. Работали мы на ферме каждый день, без праздников и выходных, потому что нам не было смены. В апреле 1978 года я его проводил, как Бог велел: устроили прощальный вечер, созвали друзей, которые того стоили. Я там остался ещё на два года, а Андрей поехал домой.
После освобождения Андрей женился, жену его зовут Ольга. У них есть три сына: Николай, Кондрат и Славко (Ярослав). Старший уже отслужил, он дома, средний служит, а младший ждёт призыва.
Умер Андрей в 1996 году, 11 сентября. У него с 1988 года уже был рак кожи. Причина его смерти — метастазы в печени.
Николай Мармус: За неделю до смерти мы его навестили в Тернополе в больнице. Он ещё держался. Но врачи сказали, чтобы забирали его домой как безнадёжного — пусть лучше умрёт дома. Мы его забрали.
Мы все, да и он, наверное, чувствовали, что это его последние дни, поэтому выехали за село, на могилу сечевых стрельцов. Ходить он уже не мог, его нужно было везти на машине, тут недалеко. Мы сняли это на видеокамеру, и фотографии сделали. Андрей ещё попытался петь, но петь уже не мог. Он был благодарен, что мы его не оставили. Вскоре его не стало...
* * *
Ольга Кравец: Я родилась 3 мая 1956 года. Родом я из Шульгановки этого района. Моя девичья фамилия Витив. Наша семья украинская, как обычно. Моя мама когда-то была учительницей, состояла в «Союзе украинок». Отец работал в Чорткове с 1950 года. Я сначала окончила бухгалтерскую школу, а потом заочно Копыченский техникум бухгалтерского учёта. После этого работала.
Как мы с Андреем познакомились? Я была в Чорткове на работе, а здесь, в Росохаче, жили родственники отца, потому что отец сам отсюда родом. Вот я сюда и приходила. Так и познакомились. Я знала, что Андрей был в заключении, потом в ссылке. Он вернулся в 1978 году. В том же году мы и поженились. Освободившись, Андрей сразу стал работать в Чорткове в зональном ремстройучастке, рабочим.
В. Овсиенко: А у него был административный надзор после освобождения?
О. Кравец: Официального не было, но ходили частенько под окнами. Участковый милиционер ходил. И кагэбэшники частенько ходили. Не раз из дома выйдешь, слышишь, что кто-то под домом прошёл. А как выйдешь из дома — они убегают.
В. Овсиенко: А вот каких-то придирок со стороны властей, КГБ не было?
О. Кравец: Нет, никто ему ничего не говорил. Мы не воровали, имений и роскоши не имели, так что милиция нас не трогала.
В. Овсиенко: А что вы знали о деле 1973 года?
О. Кравец: Я тогда была в 10 классе, слышала про то дело. Говорили, что хлопцы из Росохача вывесили флаги в Чорткове, но я никого из них не знала. Одни люди так говорили, а другие иначе. Вот говорили, что теперь КГБ не даёт покоя всему селу. Одни сетовали, другие жалели.
Андрей Кравец родился здесь, в Росохаче, 21 марта 1943 года. Крестился здесь в нашей церкви. Она до 1946 года была Греко-Католическая. Учился здесь в школе, окончил семь классов.
Николай Кравец: Отец окончил восемь классов. Рассказывал, что потом ходил в вечернюю школу.
В. Овсиенко: А назовите, пожалуйста, своих сыновей.
О. Кравец: А вот самый старший — Николай, 2 апреля 1979 года. Он уже в армии отслужил. Средний — 15 августа 1980 года, зовут Кондрат. Окончил среднюю школу, сейчас в армии. А третий Ярослав, 1982 года, 4 февраля. Он сейчас должен идти в армию. Сегодня пошёл в военкомат, потому что учится в вечернем институте. И говорит, что нужно досрочно сессию сдавать. Говорят, что до осени отложат, но он не хочет до осени, потому что что это даст?
В. Овсиенко: А когда у Андрея болезнь обнаружилась?
О. Кравец: Она обнаружилась за 8 лет до того, как он должен был умереть. Это рак кожи.
Н. Кравец: Ещё тогда не знали, что это такое.
О. Кравец: Там они в Тернополе знали, но не сказали, чтобы он ходил к ним. Это была первая стадия, но у него не было времени лечиться и он думал, что у него всё хорошо. Оно вроде сначала было хорошо, а потом в 1986–87-м всё хуже и хуже. Он умер 11 сентября 1996 года.
В. Овсиенко: Ребята показывали фотографию — ещё за неделю до этого они ездили на могилу. Сегодня они и меня туда водили.
1996 год — это вам, Николай, сколько было тогда?
Н. Кравец: Я 11-й класс окончил, так что мне было 16 лет. Отец был хороший. Я ещё в школу не ходил, а знал что-то такое... Мне такие небылицы рассказывали... Бабушка рассказывала, что папа бабушку бросил в яму, за это он сидел. Я знал, что он сидел, а потом, где-то лет в семь, я узнал, что он сидел за сине-жёлтые флаги. Тогда немного легче стало.
О. Кравец: Тогда уже легче было — настали те годы, когда как раз немножко свободы было. В 1988 году было 1000-летие крещения Украины, осенью Католическая Церковь вышла из подполья. Тогда немножко свободы дали.
В. Овсиенко: Николай, когда вы ещё в школе учились, пытался ли кто-нибудь из учителей или других людей упрекать вас отцом?
Н. Кравец: Да нет, никто ничего такого не говорил, будто ничего и не было. Здесь все учителя были из села. Когда я был младше, то они ничего не хотели говорить, и я правды не знал. А когда старше стал, то уже и не надо было говорить — все и так знали.
О. Кравец: У нас нет таких учителей. Когда-то такие были, а сейчас таких нет.
В. Овсиенко: А рассказывал ли вам отец о суде, заключении, ссылке?
Н. Кравец: Он рассказывал, что когда его судили, то никого не пускали в зал областного суда. А когда читали приговор, то в суде свет погас.
В. Овсиенко: При свечах им объявляли приговор — так же, как они присягу на верность Украине приносили, так и суд им устроили — при свечах.
Н. Кравец: Я читал этот приговор, кое-что знаю. Отец рассказывал, что там, в неволе, тоже были хорошие люди. Рассказывал, что он в Мордовии в 17-м лагере с Вячеславом Черноволом сидел — шесть месяцев сидели вместе. А потом папу на Урал перевезли.
В. Овсиенко: В политических лагерях были собраны лучшие люди. На воле найти таких тяжело было, а там они уже готовые, отловленные... В ссылке в плане общения было тяжелее, потому что там все чужие. Ему ещё повезло, что туда же, в Полудёновку Томской области, прислали Петра Винничука.
О. Кравец: Сразу, как Андрей уехал в Сибирь, вроде тяжело было, потому что там полно тех уголовных ссыльных, а те местные люди не могли знать, кто есть кто. А после того, как уже узнали его, то нормально относились и ему среди них было хорошо.
В. Овсиенко: А где вы работаете?
О. Кравец: В школе, техработником. А у ребят нет работы.
Н. Кравец: Здесь нет работы. Может, и есть работа, но нужно искать что-то получше, потому что материальное положение не позволяет мало зарабатывать. Если мне будут платить 80 или 90 гривен, то смогу ли я платить за газ, за свет? Потому что за всё нужно платить, и что-то должно оставаться себе. Поэтому нужно искать работу получше. Можно куда-то поехать на сезонную работу, когда сезон начинается.
Сейчас мой средний брат, Кравец Кондрат, служит в Яворове, Львовская область. Где-то сейчас должен прийти, уже дослуживает. А младший брат Ярослав сейчас учится в Чорткове в Институте предпринимательства и бизнеса — это филиал Тернопольской академии. Тоже скоро должен идти в армию.
Я читал об отце в тернопольской газете «Вільне життя».
Н. Кравец: Чортковская районная газета «Голос народу» — там тоже была статья.
В. Овсиенко: Киевская «Молодь України» опубликовала статью Владимира Мармуса «Флаги над городом»* (*№ 7 (17638), 22 января 1998 года. — В.О.).
А был ли Андрей реабилитирован?
О. Кравец: Был реабилитирован, имел удостоверение реабилитированного, немного тех льгот, но всё это отменили — говорят, что нет фондов. Я уже ездила в район.
В. Овсиенко: А ещё он был участником разных организаций — когда создавался «Мемориал», Украинский Хельсинкский Союз, Народный Рух, Украинская Республиканская партия...
О. Кравец: Он не уделял этому большого внимания, потому что не было времени — было много домашних хлопот, да и нездоров был. Но всё-таки принимал участие.
Опубликовано:
Юноши из огненной печи / Харьковская правозащитная группа. Составитель В. В. Овсиенко. — Харьков: Фолио, 2003. — С. 93–97.
Снимок:
KravezA Андрей КРАВЕЦ в юности.
Снимок В. Овсиенко:
KravecO Фотоплёнка 9770, кадр. 30, 3.04. 2000 г., с. Росохач. Сын Андрея КРАВЦА Николай и вдова Ольга.
