12 января исполняется 50 лет со дня самой крупной репрессивной акции против украинских диссидентов, когда одновременно было арестовано большинство известных представителей национально-демократического движения и начался так называемый «генеральный погром» украинского шестидесятничества.
Основным средством борьбы шестидесятников с тоталитарным режимом был самиздат. В 1965-1972 годах украинский самиздат состоял из художественных произведений, документов и публицистики. Он ярко отражает историю сопротивления тех лет, одновременно являясь его неотъемлемой частью.
С января 1970 года начало выходить в самиздате первое в Украине периодическое издание — «Украинский вестник» (УВ), по образцу московской «Хроники текущих событий» (ХТС). Но в отличие от ХТС, УВ содержал не только информацию о репрессиях и положении политзаключенных, но и публиковал произведения, распространявшиеся в самиздате — исследования по истории, данные о геноциде украинцев, литературоведческие работы, стихи, прозу. Характерен высокий профессиональный уровень издания.
УВ был создан по инициативе Вячеслава Черновола, который и стал главным редактором этого журнала. В редколлегию также вошли Михаил Косив и Ярослав Кендзьор[1]. В распространении УВ принимало активное участие большое количество диссидентов. УВ также передавался за границу.
Отношение к выпуску УВ было неоднозначным. По словам Леониды Светличной, Иван Светличный, когда УВ начал выходить, активно его распространял, однако он был против идеи издания УВ, считая, что это ускорит аресты. Дальнейшие события показали, что он был прав[2].
Василий Овсиенко рассказывает: «На пятом номере «Украинский вестник» оборвался — его остановили в середине 1971 года, потому что пошли слухи о том, что вот-вот начнутся аресты, и сам глава КГБ Украины Виталий Никитченко имел разговор с Иваном Светличным и сказал: «Пока вы не были организованы, мы вас терпели. Теперь, когда у вас появился журнал, мы вас терпеть не будем». Было решено остановить издание «Украинского вестника», однако уже было поздно»[3].
28 июня 1971 года ЦК КПСС принял секретное постановление «О мерах противодействия нелегальному распространению антисоветских и других политически вредных материалов», которое через месяц продублировал ЦК КПУ, добавив местной специфики. Политбюро ЦК КПСС 30 декабря 1971 года постановило начать всесоюзную кампанию против самиздата с целью разрушить инфраструктуру его изготовления и распространения. Партийное руководство УССР во главе с Петром Шелестом поддержало инициативу Москвы, поскольку фактически уже не имело власти в республике, а полностью управлялось Кремлем [4].
Репрессии 1972 года были общеимперской акцией. В Москве и Новосибирске произошли аресты по делу «ХТС». Для украинского движения был разыгран отдельный детектив со «шпионскими страстями» — так называемое «дело Добоша».
4 января 1972 года был арестован бельгийский гражданин, турист Ярослав Добош, украинец по происхождению. Его «обработали» и принудили признаться, что он прибыл «для выполнения задания зарубежного антисоветского центра бандеровцев ОУН». Многие диссиденты имели другое мнение по этому поводу — что Добош был заранее завербован КГБ. Но это утверждение, по-видимому, не выдерживает критики.
Вот что вспоминает по этому поводу Василий Овсиенко: «Как известно, под новый 1972 год в Украину приехал Ярослав Добош. Он член СУМа, из Бельгии, ему 25 лет. Он ехал через Прагу. Мне известно, что моя однокурсница Анна Коцур, лемкиня из Словакии, поехала под Новый год в Прагу. Она там имела встречу с Добошем, об этом я позже узнал. Она дала ему телефоны львовских и киевских шестидесятников, в частности, и Ивана Светличного. Он именно по этим телефонам в Киеве звонил Светличному, к кому-то там еще, и встречался потом со Светличным и другими людьми... Я позже, когда был арестован, читал показания Ярослава Добоша и пришел к выводу, что это был, наверное, человек случайный. Я не уверен, был ли он действительно завербован КГБ, или это просто так, от своей наивности интересовался, или имел какое-то там задание от своих руководителей или не имел — Бог его знает. Но его КГБ использовало достаточно удачно. Он рассказал все, что знал и чего не знал, выступил с заявлением по телевидению, то заявление было опубликовано в прессе. Его отпустили, а все это стало поводом для массовых арестов украинской интеллигенции»[5].
Аресты января 1972 года так или иначе связывали с делом Я. Добоша. Сам Добош после признания был выслан за границу, где он опроверг свои показания, но на это уже не обращали внимания.
12-20 января 1972 года были арестованы известные диссиденты: в Киеве — Иван Светличный, Евгений Сверстюк, Василий Стус, Леонид Плющ, Зиновий Антонюк, Николай Плахотнюк, Иван Коваленко, Олесь Сергиенко и другие; на Киевщине — Данило Шумук, во Львове — Вячеслав Черновил, Михаил Осадчий, Иван Гель, Ирина Стасив-Калинец, Стефания Шабатура, в Ивано-Франковской области — Василий Романюк (будущий патриарх Владимир), в феврале посадили за решетку Юрия Шухевича и Николая Холодного. Следующая волна арестов произошла в апреле-июне 1972 года: были арестованы Иван Дзюба, Надежда Светличная в Киеве, Игорь Калинец во Львове, Игорь Кравцив и Анатолий Здоровый в Харькове и другие.
После многодневных допросов Зиновия Франко (внучка Ивана Франко) признала, что Добош — агент, и шестидесятники имели с ним контакт. Вообще это было частью плана КГБ — принудить «признаться» и «чистосердечно покаяться» внучку Ивана Франко — Зиновию Франко и племянницу Михаила Коцюбинского — Михайлину Коцюбинскую. Выступление по телевидению этих двух влиятельных в диссидентских кругах дам нанесло бы решающий удар по движению шестидесятников.
«Зеню Франко сразу посадили в январе 1972 года, а за меня взялись где-то в марте», — вспоминает Михайлина Коцюбинская. — «И я очень быстро поняла план, который у них созрел. План созрел такой: объединить мое имя с Франко и пустить нас по телевизору вместе. Вы можете себе представить, как бы это намного сильнее прозвучало, чем выступление по телевизору только Зени Франко. Ее был, она там, а я репрессирована. Ее письмо было в «Советской Украине» — а моего не было»[6].
Михайлина Коцюбинская этот план сломала, несмотря на все угрозы и хитрости КГБ. Не помогли и очные ставки с З. Франко, не помогли даже угрозы забрать дочь и лишить М. Коцюбинскую материнских прав.
Во время следствия арестованных пугали расстрелом, физической расправой, лечением в спецпсихушке, а главное — расправой над близкими людьми. Однако из ключевых фигур, кроме Ивана Дзюбы, никто не покаялся. Дзюбу «ломали» с апреля 1972 года до октября 1973 года. 16 марта 1973 года он был осужден на 5 лет заключения и 5 — ссылки. 8 октября И. Дзюба написал прошение о помиловании. Власть удовлетворила прошение. Ей это было выгодно (один из лидеров движения сопротивления, автор программной работы «Интернационализм или русификация?» признал свои ошибки). Следует отметить, что И. Дзюба писал исключительно о своих собственных убеждениях и не дал на допросах никаких свидетельств против своих друзей.
26 мая 1972 года П. Шелест был освобожден от должности первого секретаря ЦК КПУ, его место занял В. Щербицкий. За короткое время вся «команда» Шелеста была отстранена от власти в республике. Их место заняли шовинисты-реакционеры — послушные дети Москвы.
Тем временем летом и осенью 1972 года состоялись судебные процессы. Почти все ведущие деятели шестидесятничества получили максимальный приговор по известной статье 62 УК УССР (7 л. заключения в лагерях строгого режима и 5 л. ссылки) и этапированы за пределы Родины — в Мордовию и позже в Пермскую обл. Кто не давал показаний (Николай Плахотнюк, Леонид Плющ, Борис Ковгар, Василий Рубан) — были заключены в психбольницы.
Всего по Украине в 1972 году по данным ХТС арестовано 100 человек[7]. По данным Людмилы Алексеевой, было осуждено 89 человек. Из Западной Украины — 55 (из них 13 из Львова). Из Восточной и Центральной Украины — 48 (из них 28 из Киева)[8]. За 1972-1974 годы за участие в украинском национально-демократическом движении было арестовано более 122 человек[9]. По последним данным Харьковской правозащитной группы, в 1972-1974 годах в Украине было арестовано 193 человека, в том числе за антисоветскую пропаганду — 100 человек, за религиозные убеждения — 27 человек. Начиная с 12.01.1972 г. в течение этого периода в Украине проведено тысячи обысков, тысячи людей были терроризированы допросами как свидетели, выброшены с работы, из вузов. Единичные попытки протеста против арестов пресекались самым жестоким образом (Василий Лисовой, Николай Лукаш).
Общественная атмосфера, в отличие от атмосферы после первой волны арестов, 1965 г., стала гнетущей. Всех, кто не давал показаний против арестованных и проявлял малейшие признаки сочувствия к ним, увольняли с работы, исключали из институтов, им закрывались любые возможности служебного роста и творческого обнародования (публикации, выставки и т.д.). Как возрождение 20-х годов справедливо называют расстрелянным, так возрождение 60-х — задушенным. Кто хотел выжить — должен был унизительно каяться (Зиновия Франко, Николай Холодный, Леонид Селезненко, Иван Дзюба), другие — лицемерно писали пасквили на своих недавних друзей или зарубежных «украинских буржуазных националистов — наемников иностранных разведок», выдавливали из себя фальшивые оды в честь душителей своей родины (Иван Драч, Дмитрий Павличко), отдельные не выдерживали удушливой атмосферы и спивались, накладывали на себя руки (Григорий Тютюнник), самые стойкие — надолго уходили во «внутреннюю эмиграцию» (Лина Костенко, Михайлина Коцюбинская, Валерий Шевчук), или и вправду эмигрировали в Россию (Лесь Танюк, Павел Мовчан).
Генеральный погром 1972 года прекратил развитие движения шестидесятников и одновременно стал основой новой эпохи в истории движения сопротивления. На самом деле акция против самиздата удалась лишь частично. Распространение самиздата на некоторое время значительно уменьшилось. Он перестал быть основным средством борьбы с тоталитарным режимом. На свободе после арестов января 1972 года были попытки продолжать выпускать "Украинский вестник". Во Львове появился выпуск 6 УВ, подготовленный Михаилом Косивом, Ярославом Кендзьором и Атеной Пашко. Этот выпуск УВ получил название «Львовский», поскольку почти параллельно с ним, в марте 1972 года, в Киеве Василий Лисовой, Евгений Пронюк и Василий Овсиенко издали спецвыпуск УВ с информацией об арестах, и тоже под номером 6. Василий Лисовой написал открытое письмо к членам ЦК КПСС и ЦК КПУ, после чего был арестован, тогда же арестовали Евгения Пронюка, а Василия Овсиенко — через 8 месяцев, в марте 1973 года.
Более конспиративной была группа Степана Хмары, они тоже составляли УВ: 7 — 9 выпуски в 1974 — 1975 годах. Кроме Хмары, этим делом занимались Олесь Шевченко, Виталий Шевченко и Василий Карабик. Эта группа была даже ближе к подпольному движению, чем к шестидесятникам: и по политическому содержанию материалов, и по средствам конспирации. Номера 7–8 попали за границу на фотопленке. Арестовали Степана Хмару и других только в 1980 году.Генеральный погром почти приостановил диссидентское движение в «большой зоне», однако только поднял дух сопротивления у заключенных. Некоторые диссиденты сами вспоминают, что, как ни странно, время, проведенное в неволе — в «малой зоне», — было самым интересным и даже лучшим периодом их жизни. Николай Горбаль рассказывает: «Когда я встретился со Светличным уже на Урале, потом с Антонюком, с Валерием [Марченко] познакомился, я никогда не был такой раскованный, никогда у меня не было столько юмора и никогда я так много не смеялся, как в лагере... Я себе дал слово, что никогда не буду роптать на Бога, потому что Богу виднее, какими дорогами вести. Я эту фразу повторяю часто, чтобы, возможно, люди знали, что нельзя роптать на судьбу. Потому что, если тебе определена вот такая дорога, то так оно, видно, и должно быть. Имея потом второй суд, я себе всегда это вспоминал, имея потом третий суд... И это меня спасало. Когда меня уже третий раз — со второго заключения не выпустили, а судили в третий раз, то я думаю себе: Боже, ну что это? Ну, выжил же я эти сроки — значит, так надо. И когда меня посадили потом в камеру с Семеном Скаличем, даже думаю себе: Боже, да чтобы это все услышать — эти откровения от этого человека, то мне нужно было попасть в эту камеру, а чтобы попасть, нужно было получить срок!»[10]Игорь Калинец вспоминает по этому поводу: «В лагере нам было физически тяжело. Скажем, мы были разъединены с родным краем, с семьей, с самыми близкими. Общение было тяжкое. Мы были в очень драматической ситуации, когда к тебе приезжают на свидание старенькая мать или дочка маленькая, и они проезжают несколько тысяч километров, а тебе не дают того свидания, срывается все. Это было тяжко перенести. А с другой стороны, мы были как-то свободны, духовно свободны. Мы, скажем, сбросили ту маску, которую мы носили там, в том обществе, до ареста. Потому что там нужно было все-таки притворяться, что ты не есть, так сказать, буржуазный националист, что ты не есть враг советской власти — что ты советский человек, но ты считаешь, что здесь не так ведется политика в национальном или каком-либо другом плане»[11].
После «генерального погрома» движение сопротивления возродилось во второй половине 70‑х годов, когда основным средством борьбы с системой стала институализированная защита прав человека.
Многое изменилось с тех времен, многое остается, к величайшему сожалению, неизменным, но уже нет страха, его уничтожили те мужественные люди в далекие 70-80-е годы прошлого столетия, которые за право называть вещи своими именами пошли в тюрьму. Шестидесятники разрушили утопию о «новой» советской культуре, о «новом» советском человеке и вернули словам и понятиям их естественное понимание, они вернули общечеловеческие ценности: веру в Бога, стремление к свободе, милосердие, достоинство. И мы сегодня должны усвоить их главные уроки: никогда не изменять своим ценностям и ежедневно защищать свою свободу.
Фотографии из архива Харьковской правозащитной группы, биографии большинства упомянутых здесь лиц и интервью с ними ищите на этом сайте.
[1] Касьянов Г. Несогласные: украинская интеллигенция в движении сопротивления 1960-1980-х годов. – К.: Либідь, 1995. – С. 117.
[2] Захаров Е. Диссидентское движение в Украине (1954–1987) https://museum.khpg.org/1256737855
[3] Аудиоинтервью с В. Овсиенко. – Взято Б. Захаровым, 1997 // Архив ХПГ. – С. 5.
[4] Касьянов Г. Цит. работа. – С. 121.
[5] Аудиоинтервью с В. Овсиенко. – Взято Б. Захаровым, 1997 // Архив ХПГ. – С. 5.
[6] Аудиоинтервью с М. Коцюбинской. – Взято Е. Захаровым, 1997 // Архив ХПГ. – С. 6.
[7] ХТС, вып. 28. – Нью-Йорк: «Хроника», 1974. – С. 18-24.
[8] Алексеева Л. История инакомыслия в СССР. Новейший период. – М.: ЗАО РИЦ «Зацепа», 2001. – С. 25.
[9] Там же. – С. 24.
[10] Аудиоинтервью с М. Горбалем. – Взято В. Овсиенко, 1998 // Архив ХПГ. – С. 12-13.
[11] Аудиоинтервью с И. Калинцем. – Взято Б. Захаровым, 1997 // Архив ХПГ. – С. 8.
