КИШКИН ГЕННАДИЙ ГЕОРГИЕВИЧ (род. 8.04.1945, г. Киев).
Переводчик, поэт, диссидент.
Отец из с. Хмелевое Фатежского р-на Курской обл., русский, из раскулаченной и репрессированной семьи: дед Иван Семёнович умер во время следствия, тётя Нина и дядя Николай были заключены в тюрьму. Мать — украинка, сирота из Барышевки на Киевщине.
При обороне Киева отцу выбило глаз немецким осколком, он был в Дарницком лагере военнопленных. То, что немцы его не расстреляли, а освободили — это вызвало подозрения «освободителей». В семье было пятеро детей. Жили в 13-метровой комнатке с земляным полом на Богунской улице возле Лыбеди. В школу Геннадий ходил в чунях. Несмотря на крайнюю бедность, учился хорошо. Чтобы заработать стаж для поступления в институт, пошёл в вечернюю школу, окончил её в 1962 г., работая учеником слесаря на заводе «Ленинская кузница».
Когда 13.08.1961 возвели Берлинскую стену, десятиклассник Геннадий написал стихотворение: «Стена в Берлине, за руки не взяться, я тобой разрезан пополам. Как же нам теперь соединяться, дорогие пролетарии всех стран?». И послал его по почте на радиостанцию «Немецкая волна».
В 1962 г. поступил на романо-германский факультет Киевского института иностранных языков, отдел переводчиков-референтов. В 1967 г. направлен в «Интурист» гидом-переводчиком с испанского языка. Но его на эту работу не взяли, и вообще никуда не принимали. Тогда он пошёл в Киевское областное управление КГБ, чтобы его там приняли на работу, но ему показали его письмо на «Немецкую волну» и пообещали, что у него впредь «земля будет гореть под ногами».
С тех пор дольше двух месяцев ни на одной работе К. не задерживался. Часто бывал безработным. До 1978 г. сменил 80 мест работы. Больше всего работал грузчиком.
С 1966 г. К. писал поэму «Крещатик» — откровенно антикоммунистическую, по терминологии КГБ — антисоветскую. За много лет набралось 650 куплетов, например: «Неведомы детям интриги, которые в Ленине есть, какая кровавая книга „История КПСС“»; «Когда уйдёт последнее метро и звёзды над каштанами зависнут, мне так тогда до очумелости легко, как будто нет на свете коммунистов, как будто нет коррупции и лжи ни в Конституции, ни в нарсудах, и только сердятся мои враги, что я не сдох в советских лагерях». Читал эту поэму и стихи знакомым и незнакомым в подъездах, в «забегаловках». Посылал стихи и рассказы в множество редакций, но их нигде не публиковали, отвечая: «Низкий художественный уровень». Собралось до 2 тысяч отрицательных ответов. В 1972 г. посылал стихи Л. Брежневу. Ответ через своего подчинённого дал Петро Осадчук, консультант отдела культуры ЦК КПУ: иди в Союз писателей. Поэт Николай Ушаков дал рекомендацию в журнал «Радуга»: «Стихи Геннадия Кишкина очень интересны, рекомендую к публикации». Но и это не помогло. Михаил Шолохов посоветовал поехать в Союз писателей СССР, но никто там им не заинтересовался.
В 1978 г. университетская знакомая, работница магазина «Каштан» Жанна Огнивчук свела К. с двумя кагэбистами, чтобы прочитал им стихи. С тех пор милиционеры неоднократно хватали К., привозили его в райотдел милиции, заставляли писать расписки, что больше не будет писать антисоветских стихов. Отпускали среди ночи.
5.05.1978 К. пошёл на выставку сельского хозяйства США в Киеве, на ВДНХ, с намерением передать свои лирические стихи за границу. Тут его схватили кагэбисты, завезли в райотдел милиции. Дома изъяли поэму «Крещатик». 15 суток его держали в Дарницкой тюрьме, затем повезли к наркологу, который сделал вывод, что К. злоупотреблял спиртными напитками и прибегал к «антиобщественным действиям». По такому обвинению судья Яблонский 21.06.1978 упрятал его на два года в лечебно-трудовой профилакторий, что в Беличах под Киевом.
Условия содержания в ЛТП были такие же, как в исправительно-трудовых колониях, только без военизированной охраны. К. вводили болезненные инъекции серы, потом спасали другими препаратами. Работа — собирать люминесцентные светильники. Чтобы выполнить норму, К. оставался после работы. Занимался спортом.
Через год приехали кагэбисты с его стихами в руках (сделали ещё один обыск дома, изъяли и то, что писал в детстве) и потребовали расписки, что не будет писать «антисоветчину», иначе его направят в психиатрическую больницу. К. подписал — и порвал расписку. Ещё год провёл в ЛТП. Написал за три месяца роман «Вознесение Натурина». Мастер, которому К. делал институтские экзаменационные работы, вынес роман за зону. Освободился К. в июне олимпийского 1980 г. За ним уже следили откровенно.
К. услышал из зарубежного радио адрес политического ссыльного Андрея САХАРОВА, послал ему в г. Горький телеграмму поддержки, якобы от студентов Киевского политехнического института, и решил к нему поехать. Взял билет на Москву, сел в вагон — как вдруг заходят два милиционера и «потерпевший», который обвинил К., что он в очереди за билетом украл у него деньги, хотя стоял впереди. К. обыскали: разрезали батон, открыли банку «Салата белоцерковского», но рукописей там не обнаружили, поэтому отпустили. К. решил, что кагэбисты успокоились, поэтому взял билет на самолёт и полетел в Горький. Его задержали, когда он протянул руку, чтобы позвонить в квартиру САХАРОВА. В соседнем «Опорном пункте общественности Приокского микрорайона» его допросили кагэбисты. К. утверждал, что собирался написать киносценарий о физике А. Д. САХАРОВЕ. Его посадили в самолёт на Воронеж, в Киев ехал поездом.
В ноябре 1980 К. удалось устроиться агентом снабжения в техникуме. Его часто задерживала и обыскивала милиция. Однажды, около 20.03.1981 г., кто-то его сзади остановил на улице — милиция. Завели в подсобку. Какая-то женщина закричала: «Это он!». Привели понятых. Кладут на стол консервные банки «Бычки в томатном соусе», открывают их и обвиняют К., что он перепродавал испорченную тюльку, наклеивая на банки этикетки бычков. Дома «нашли» целую пачку этих этикеток. Капитан ОБХСС Ценов и лейтенант Никитин составили протокол, что К. таким образом «подрывал экономическую мощь государства». В Советском райотделе милиции ему предъявили обвинение по ч. 2 ст. 143 УК УССР «Мошенничество». Дома изъяли папку с рукописями под названием «Геннадий Кишкин. Литературные произведения». Двое суток держали в следственном изоляторе КГБ на Владимирской ул., сфотографировали, сняли отпечатки пальцев, отвезли в Лукьяновский СИЗО. 11.06.1981 г. суд вынес приговор: 3 года лагерей общего режима. Ещё через полтора месяца его этапировали в Збурьевку Голопристанского р-на Херсонской обл. Работал. В учебнике английского языка, якобы как перевод, писал свою поэму «Крещатик». Через 5 месяцев К. предложили «условно-досрочное освобождение» (т.н. «химия») и отправили в посёлок Першотравневое Харьковской обл. Работал столяром, бетонщиком, продолжал писать поэму. В 1983 г. в связи со смертью очередного Генсека ему по амнистии на несколько месяцев сократили срок. Вернулся к матери, которая тем временем получила однокомнатную квартиру на Виноградаре.
Вскоре К. услышал из «Голоса Америки» об аресте правозащитника Феликса Сереброва, адрес его жены. Поехал в Москву, Вера Сереброва дала ему телефоны корреспондентов «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк таймс». Позвонил туда и пообещал приехать. Вернулся в Киев, собрал свои рукописи, позвонил с «Междугородной телефонной станции» в корпункт «Нью-Йорк таймс», что завтра, 24.12.1983, приедет. Но на перроне Киевского вокзала перед ним упала и разбилась банка с огурцами. Появилась милиция, нашлись «потерпевшие» Галданов и Гончаренко, которые обвиняли К. в хулиганстве. Сержант Береговой составил протокол: «Был в нетрезвом состоянии, выражался нецензурной бранью, подрывал достоинство советских граждан, хулиганил на перроне». У К. изъяли рукописи, порвали, как ненужную, его трудовую книжку. Судья дал ему 15 суток ареста «до выяснения обстоятельств». Через несколько дней старший следователь Киевской прокуратуры Мельник возбудил против К. дело по ст. 187-І УК УССР «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй». Следствие вёл следователь Мазуркевич. Прокурор Абраменко Леонид Михайлович добивался признания, что К. ехал к зарубежным журналистам. Угрожал психушкой. 19.04.1983 г. его судил Киевский областной суд, председатель Зубец Григорий Иванович (он также судил политзаключённых Станислава Хмелевского, Валерия КРАВЧЕНКО, Валерия МАРЧЕНКО): 3 года лагерей строгого режима. Об этом «открытом судебном заседании» не знала даже мать К., было лишь два свидетеля, Федоренко и Зайцев, которые впоследствии признались К., что их заставили лжесвидетельствовать.
Отбывал наказание в лагере с. Старые Бабаны под Уманью. В каменном карьере обрабатывал дорожные бордюры. Норма — 3 м за смену. К. вырабатывал 1 м, потому что отдел технического контроля относился к его продукции особенно придирчиво. Начальник колонии Дудка и замначальника по режиму Николай Васильевич Демченко сажали К. в ШИЗО, где он страдал от холода и голода. Единственным собеседником К. в зоне был верующий Лобода Владимир Иванович из Константиновки Донецкой обл.
В горбачёвскую «перестройку» К. поверил лишь тогда, когда прочитал в газете «Известия» об освобождении А. САХАРОВА и 120 политзаключённых. Самого его освободили досрочно 8.01.1987. Но не совсем освободили: кагэбист Иван Михайлович Гуменюк сразу завез его в Уманское отделение КГБ, где вперемешку с обещаниями и угрозами заставил подписаться, что остаётся в Умани и будет работать на КГБ под псевдонимом Крылов. Однако К. ни на кого не доносил. Работал грузчиком на заводе «Уманьсельмаш», жил в общежитии под административным надзором: быть в общежитии с 20 вечера до 6 утра.
В начале 1988 г. освобождён окончательно. Вернулся в Киев к матери. Через несколько дней его уже вызвали на «совет ветеранов», укоряли. В новой трудовой книжке, выписанной в Умани, ему записали, что он работал на принудительных работах — из-за этой записи его снова нигде не принимали на работу. От председателя Киевского облсуда Г. И. Зубца принёс ещё более страшную для кадровиков справку: «Отбыл срок наказания по ст. 187-І за злостные измышления на советский государственный и общественный строй». Некоторое время работал грузчиком.
К. принимал участие в собраниях Украинского культурологического клуба на ул. Олеговской, 10, в других местах. Негласный надзор за ним прекратился в 1989 году. Реабилитирован в соответствии с Законом УССР от 17.04.1991 г.
В 2000 г. К. женился на еврейке и уехал в Германию, г. Оснабрюк. Брак там фактически распался. Год работал дворником, затем получает пособие от государства.
К. написал трилогию под названием «Моя трилогия, мои три лагеря». Отрывки из неё журналист Кириндясенко в 1995 г. публиковал в газете «Киевские ведомости». Она до сих пор полностью не издана.
Библиография:
Интервью Геннадия Георгиевича Кишкина от 11 октября 2005 года.
Знаков 10.495.
Автор: Василий Овсиенко, Харьковская правозащитная группа. 8.09.2009.
Геннадий Кишкин. Снимок В. Овсиенко 11.10.2005. 