ПРОРЫВ К СВОБОДЕ (Николай Руденко о Петре Григоренко)
(Овсиенко Василий. Свет людей: Мемуары и публицистика. В 2 кн. Кн. 2 / Составил автор; Худож.-оформитель Б. Е. Захаров. – Харьков: Харьковская правозащитная группа; К.: Смолоскип, 2005. – 352 с., фотоил. Григоренко – С. 173-176.)
16 октября 1997 года исполнилось 90 лет со дня рождения выдающегося правозащитника, члена-основателя Украинской Общественной Группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений генерала Петра Григоренко. По этому случаю общественность Киева устроила в Доме учителя вечер его памяти, в котором принял участие его сын Андрей, приехавший из США получить посмертную награду своего отца – Орден «За мужество» I степени. Это было первое в Украине награждение этим орденом. Похлопотала об этом Республиканская Христианская партия.
Пётр Григоренко родился в Приазовье, имел высшее военное образование, был заместителем командующего Дальневосточным фронтом в 1939 году, прошёл всю Вторую мировую войну, и уже в её начале критиковал Сталина за военную недальновидность, в связи с чем имел неприятности со СМЕРШем, а чин генерала получил лишь в 1959 году. В 1961 году защитил докторскую диссертацию. И сразу выступил против создания нового культа – Хрущёва. За что его, заведующего созданного им первого в СССР отделения кибернетики, выгнали из Академии им. Фрунзе на Дальний Восток. Там он в 1963 году создал «Союз возрождения чистого ленинизма», распространял листовки, за что 2 февраля 1964 года его арестовали и бросили в психушку, где поставили диагноз «психопатия», разжаловали до рядового. Со смещением Хрущёва диагноз отменили. П. Григоренко писал: «Я видел только один путь: назад к Ленину. Однако это была ошибка. В нашей жизни произошли необратимые изменения, и никто не может повернуть стрелку назад в 1924-й или даже в 1953-й… Сейчас открытая борьба в рамках закона за демократизацию нашего общества…»
Вот где истоки правозащитного ненасильственного движения, которое в связке с политическим и экономическим давлением Запада в конце концов привело СССР к краху.
П. Григоренко написал историко-публицистический памфлет «Сокрытие исторической правды — преступление перед народом», где указал на причины колоссальных потерь СССР в войне. Выступил против оккупации Чехословакии в 1968 году. Поддержал крымских татар в их борьбе за возвращение на историческую родину.
7 мая 1969 года П. Григоренко снова был заключён в психбольницу, где провёл 5 лет. Киевский психиатр Семён Глузман по материалам дела установил, что Григоренко никогда не имел психических заболеваний. За что, в свою очередь, расплатился десятью годами неволи. Выехав в 1977 году на Запад, Григоренко сам потребовал экспертизы, которая определила: «Все черты его личности советскими диагностами были деформированы. Там, где они находили навязчивые идеи, мы увидели стойкость. Где они видели бред — мы обнаружили здравый смысл. Где они усматривали неблагоразумие — мы выявили ясную последовательность. И там, где они диагностировали патологию, — мы встретили душевное здоровье».
В связи с юбилеем выдающегося правозащитника я обратился к председателю Украинской Хельсинкской группы Николаю Даниловичу Руденко с вопросами.
В.О. Николай Данилович, хоть Вы и пришли в этот мир на 13 лет позже, но в сознании нас, младших, Вы оба принадлежали к элите советского общества. Перед вами обоими открывались ещё большие перспективы, но оба Вы отказались от этих перспектив. Ради чего? Вы близко знали Петра Григоренко, так могли бы Вы объяснить, как происходило его и Ваше осознание того, что нельзя быть причастным к преступной коммунистической идеологии и практике?
М.Р. Действительно, между нами много общего. Я прошёл почти такой же путь — от верного ленинца, сталиниста до диссидента, политзаключённого, который полностью отрицает марксизм-ленинизм, с трагическим чувством воспринимает то, что творилось в сталинские времена. Пётр Григорьевич умер в моём теперешнем возрасте, преждевременно.
О Петре Григорьевиче не хотелось бы говорить банальностей, что это был выдающийся, добрый человек, человек высокой совести и тому подобное. Это само собой разумеется. Я хотел бы сказать о Григоренко так. В моей жизни было несколько людей, которых я считаю выдающимися представителями человечества. Зная таких людей, начинаешь уважать земного человека вообще, верить, что человек создан для высокого подвига и высокого мышления.
С Григоренко мы дружили семьями, я останавливался и жил у него в Москве, а он у нас в Киеве. Я его знал очень хорошо. Что меня в нём радовало и даже удивляло? Какая-то детская чистота души, детская непорочность. Сохранить такую чистоту души может только незаурядный человек, потому что чистота души всегда вызывает ненависть у демонических натур, у людей, которые не умеют жить правдой. Я был знаком с Андреем Сахаровым, хоть и не так близко, как с Григоренко. На небосклоне диссидентства они были рядом. Потому что и Сахаров человек необычайной открытости. Это — ни слова лжи, никакой неправды, никакой позы… Поэтому с Григоренко было очень легко дружить. Это был человек, которого не надо было разгадывать. Даже в чертах его лица даже в старости оставалось что-то детское, особенно когда появлялась улыбка — этот индикатор детской непорочности. Как у Христа: «Будьте как дети». Не опытом и не умом, а непорочной чистотой души. Так он и жил: как мыслил, так и шёл. За это я его любил, как любили и другие люди. Он был человеком больших христианских добродетелей.
В.О. С каких пор Вы знали Григоренко?
М.Р. В конце 1975 года я возобновлял себе инвалидскую пенсию (потому что был демобилизован как инвалид войны), так КГБ воспользовался этим и упрятал меня в психоневрологическую больницу. Ко мне пришла женщина, назвавшаяся Оксаной Яковлевной Мешко, с письмом от Григоренко. Он прочитал мои «Экономические монологи», которые ходили в «самиздате», и был восхищён моей критикой Маркса с позиции для него очень неожиданной — со стороны солнечной природы прибавочной стоимости. Письмо было на не очень грамотном украинском языке, но ведь он ещё четырнадцатилетним уехал из Украины и всю свою жизнь пользовался только русским. Даже такое знание украинского удивляло, а главное, что он не переставал думать об Украине и жить интересами украинской нации. Написал, что хочет познакомиться со мной, приглашал к себе. В Москве я тогда бывал часто, так как уже включился в диссидентское движение. Его жена Зинаида Михайловна повела меня в больницу, где он тогда лежал. Мы разговаривали часа два, пока его не забрали на процедуры. Впечатление было необычайное: будто мы знакомы всю жизнь. Он взялся написать предисловие к моим «Экономическим монологам» и написал очень хорошо.
Я прошёл те же стадии, что и он — от праведного марксиста-ленинца до украинского патриота, поэтому знаю, как это происходило. Когда развеялась иллюзия марксистской доктрины, за которую мы отдавали жизнь, то встал вопрос: а чьи мы дети? Какого народа? Мы поняли, что нации возникли не случайно, это был Божий замысел. Когда апостолы должны были идти проповедовать народам Святое Евангелие, то им дано было знание разных языков. Бог создал человека, Бог создал и нацию. А что создано Богом, то достойно уважения и того, чтобы отдать за это жизнь. Во время нашего знакомства у Григоренко был именно этот период национального прозрения. Помню, просматривали фильм «Обыкновенный фашизм», и Григоренко, размышляя, сказал: «Да, Богдан Хмельницкий совершил большую ошибку, что присоединил Украину к России. Та ошибка исказила исторический путь украинского народа».
Он был у нас в Киеве. Тогда вокруг нас с Раисой и так был целый рой кагэбэшников, а когда в сентябре 1976 года приехал Григоренко — то за ним ещё целая свита московских. Он гостил у меня около месяца в Конче-Заспе. Напротив нашего дома был кинотеатр, так его закрыли, устроили там наблюдательный пункт с аппаратурой ночного видения. Такая была плотная опека…
В.О. А как возникла идея создать Украинскую Хельсинкскую группу?
М.Р. Сразу после возникновения Московской группы, в общении между нами двумя. Эту мысль поддержали Оксана Мешко, Олесь Бердник, Левко Лукьяненко. Поскольку в Киеве не было иностранных представительств, журналистов, то П. Григоренко взял на себя роль нашего «связного» с Московской группой, членом которой он был, да и со всем миром. Он немедленно «озвучивал» все наши материалы. Кстати, сначала пошла информация, что в Украине создан филиал Московской группы. Это от западного стереотипа о нашей вторичности. Но Московская группа немедленно опровергла это недоразумение. Мы сразу выступили как самостоятельная сила, имея в виду будущую независимость.
В.О. Когда я в марте 1977 года вернулся на волю, то написал в двух экземплярах информацию о положении в мордовских концлагерях. Передал в Украинскую и Московскую группы. И очень быстро получил ответ — открытку от Петра Григоренко, написанную на украинском языке. Помню фразу: «Хорошо, что сразу определились». Уже 30 ноября 1977 года он поехал в США, чтобы сделать операцию. Имел твёрдое намерение вернуться, поэтому воздерживался от политических выступлений. Радио «Свобода» пыталось взять интервью у него об аресте Вас и Олексы Тихого. Он ответил одной фразой: «У меня сердце болит за моих близких друзей». Но 13 февраля 1978 года указом Президиума Верховного Совета СССР Григоренко был лишён гражданства. Он созвал пресс-конференцию и сказал, что это самый печальный день в его жизни: «Меня лишили права умереть на Родине». Вот тогда он пошёл в наступление! Власть думала, что, выпустив советского диссидента, избавилась от хлопот: неудобно было в третий раз сажать всемирно известного человека. А он оказался ещё и сознательным украинцем. Та же «Свобода»: «Вот вы были русским генералом…» — «Я никогда не был русским генералом. Я был советским генералом, а родом я украинец. И приехал сюда представлять Украинскую Хельсинкскую группу».
Надо сказать, что украинцев тогда за границу принципиально не выпускали. Московским диссидентам иногда давали выбор: выезжай или посадим. Украинцам же был один путь: в тюрьму. КГБ дал маху: Григоренко создал Зарубежное Представительство УХГ, которое стало тем кайлом, что постоянно долбило русскую коммунистическую империю. В нём активно работали Леонид Плющ и Надежда Светличная. (Их выезды за границу — тоже на уровне чудес).
М.Р. Когда мы с женой Раисой, отбыв заключение, приехали в январе 1988 года в Америку, то уже не застали Григоренко живым. Мы подхватили его творение. Это была серьёзная общественная организация. Нас поддерживал Белый дом. Пётр Григоренко имел такой авторитет, что фактически стоял во главе демократических сил украинской диаспоры.
В.О. Это в 70-х годах Сам Господь сподобил лучшие украинские умы поставить украинский национальный вопрос на международную правовую основу, и этот путь оказался правильным: он привёл к победе.
Народная газета. – 1997. – № 42 (322). – Октябрь.
На сайте ХПГ с 26.02.2008.
