Под владычеством иностранных правителей украинцы и евреи веками жили в мире и сотрудничестве. Только из-за давления сверху взаимное сосуществование двух этносов разрушалось, порождая антисемитизм. Последствия несвободного прошлого до сих пор дают о себе знать – в частности, в вандальных выходках радикальных националистических и расистских кругов или же в бытовой юдофобии. Опасность реванша антисемитских идей в консервативно-националистическом направлении на фоне продолжающейся российско-украинской войны актуализирует необходимость не забывать недавние проявления государственного антисемитизма на украинских землях.
Проблема дискриминации евреев в Советском Союзе – тема достаточно известная. Правда, большая часть работ касается сталинской кампании антисемитизма второй половины 1940-х – начала 1950-х гг. или же эпохи «застоя» 60–80-х гг. ХХ в. (преследование диссидентов и борьба евреев за право на эмиграцию). Несравненно реже фокус внимания исследователей останавливался на хрущёвском периоде. Несмотря на довольно либеральную (по сравнению с предыдущей эпохой) атмосферу «оттепели», по выражению историка Г. В. Костырченко, «если в последние годы правления Сталина эта политика [антисемитизма – К. К.] была чем-то вроде пылающего пламени, то при Хрущёве и Брежневе, когда её в значительной степени „пригасили“, она, подобно незримому торфяному пожару, лишь чадила и тлела. Располагая в „застойный“ период ограниченными внутренними ресурсами к самовоспроизводству, официальный антисемитизм как никогда раньше был взаимосвязан в эти годы с ходом внешнеполитического процесса, особенно на Ближнем Востоке, и потому чаще всего рядился в тогу антисионизма» [1].
Действительно, притеснения советских граждан по этноконфессиональному признаку в 1950–1960-е гг. были на порядок меньше, однако именно поэтому репрессии этого периода не привлекали к себе должного внимания. Более того – как в общественном сознании, так и в гуманитарных науках появился миф об отсутствии преследований во время правления «либерала» Хрущёва. Данная статья призвана опровергнуть эту достаточно устоявшуюся точку зрения.
Наш фокус внимания будет направлен, прежде всего, на антиправовую политику Кремля в отношении евреев в УССР. Однако для понимания проблемы нам не обойтись без общесоюзного контекста, поэтому мы будем возвращаться к нему по ходу работы.
«Антисемитизм Хрущёва носил плебейски-эмоциональный характер, основывался на антиинтеллектуализме этой личности, кичился своим сермяжно-пролетарским демократизмом и грубоватым колхозным юмором. Его недоверие к евреям имело вульгарно-бытовую основу и строилось на преимущественном восприятии их как фетишистов материального благополучия и носителей „буржуазного разложения“» [2]. К этому следует добавить и личную юдофобию (скрытый комплекс) советского лидера, что не могло не отразиться на его окружении.
Важно отметить одно обстоятельство: в хрущёвские времена еврейский вопрос в СССР так или иначе неизменно связывался с отношениями советского государства с Израилем. Особенно это касается первых лет «оттепели»; в дальнейшем взаимосвязь присутствовала главным образом из-за громких внешнеполитических событий, в которых имела место «еврейская составляющая», как то польский и венгерский кризисы, а также Синайская кампания (вторжение англо-франко-израильских войск в Египет) осенью 1956 г. С конца 1950-х гг. и в дальнейшем, после активизации Тель-Авивом поддержки международного сообщества в вопросе преследования евреев в Советском Союзе (особенно в отношении права на эмиграцию), иудейская тематика стала для Кремля фактором вечного раздражения в двустороннем диалоге с Западом.
Ещё в период «дела врачей» в Украине широко развернулась антисемитская агитация в лечебных учреждениях и транспорте; в общественных местах появлялись юдофобские надписи и распространялись листовки погромного содержания; еврейских детей били в школах. В партийные органы Украины и Министерство государственной безопасности посыпались ложные анонимные доносы о группах «Свободный Израиль», «подпольной антисоветской сионистской организации» в Харьковском автодорожном институте, «еврейском университете» в Корсунь-Шевченковском и тому подобное. К концу января 1953 г. были уволены все евреи, работавшие в учреждениях лечебно-санитарного управления Министерства здравоохранения УССР, и некоторые профессора Киевского мединститута; во многих местах евреи, особенно медики, подвергались травле. В феврале–марте 1953 г. арестовали по обвинению в «еврейском национализме» Я. Львова, Б. Межибовского, В. Мизруха, Я. Подгаецкого, Б. Сандлера, Я. Тарана, Ш. Фурманского, М. Шпильберга, однако вскоре, после смерти Сталина 5 марта 1953 г., все они вышли на свободу [3].
После смерти «отца народов» евреев, как и советских граждан всех других этносов и конфессий, коснулась волна частичных послаблений и либерализации, связанных с началом борьбы за власть в Москве, а позже – с хрущёвской «оттепелью». Так, прекратились массовые репрессии; ещё во время председательства в Кремле Л. Берии наступила первая волна амнистии и реабилитации сталинских жертв. Евреев это коснулось, в первую очередь, из-за прекращения печально известного «дела врачей», имевшего явно антисемитский характер. Вскоре также были реабилитированы члены «дела Еврейского Антифашистского Комитета» (ЕАК), расстрелянные в августе 1952 г. «Оттепель», хотя и не привела к политической реабилитации запрещённых ранее идеологических и политических течений, однако способствовала освобождению из тюрем многих осуждённых по разного рода «еврейским делам». Речь шла не только об осуждённых по обвинению в еврейском национализме, деятелях ЕАК (оставшихся в живых), еврейских средств массовой информации, бывших руководителях Еврейской Автономной Области и т. п., но и бывших активистах сионистского движения в СССР. Со смертью Сталина в газетах прекратились антисемитские публикации, многие из уволенных ранее с работы евреев смогли вернуться на прежние должности.
В июле 1953 г. были восстановлены дипломатические отношения с Государством Израиль (разорванные в феврале того же года). У советских евреев, таким образом, вновь появилась возможность общения с израильскими дипломатами. Власти, несмотря на общее смягчение политического климата в стране, продолжали с подозрением относиться к евреям, рассматривая их после создания Израиля как потенциальных предателей и идеологически ненадёжных граждан. Массовый энтузиазм, проявленный евреями при создании этого государства, никогда не был забыт советской властью.
Евреев, хотя и с ограничениями, но всё же принимали в престижные вузы [4]. Однако их практически не осталось в руководстве важных учреждений. Последний еврей, действительно реально влиявший на формирование политики страны, – легендарный Л. Каганович – был смещён со всех постов в 1957 г. после разоблачения т. н. «антипартийной группы».
С другой стороны, в хрущёвский период евреи оказались в определённом культурном вакууме. Это характеризовалось уничтожением традиционной идишской цивилизации в период Холокоста, а также разгромом еврейских культурных учреждений в 1952–1953 гг. Физическое уничтожение ведущих еврейских писателей, актёров, связанных с ЕАК, было поистине невосполнимой потерей. К этому стоит добавить отсутствие еврейских учебных заведений, как низшего, так и высшего звена.
Ситуация усугублялась ещё и тем, что основная масса еврейского населения УССР после войны была представлена жителями внутренних районов страны. Эти люди в большинстве своём порвали с еврейской общиной, получили общее образование и впитали в себя советско-русскую культуру. Это были уже совсем другие евреи, чем до революции 1917 г. [5].
По переписи 1959 года количество евреев определялось в 2 267 814 человек (1,09 % от общего населения Советского Союза), но в реальности, как считают современные исследователи, их могло быть на 15 % больше. Они занимали по численности 11-е место среди народов СССР. В Украине проживало около 840 тыс. (2 % населения), республика занимала в этом отношении второе место после РСФСР (875 тыс.) [6].
Украинские (да и все советские) евреи были чрезвычайно урбанизированы. Лишь 30 тыс. из них (3,6 %) проживали в сельской местности. Значительное еврейское население концентрировалось в таких городах, как Одесса (более 100 000), Харьков (около 80 000), Днепропетровск (35 000), Львов, Черновцы, Житомир, Винница. Больше всего их проживало в Киеве – 153 466 человек, или 14 % от населения города [7]. Сохранялись значительные общины в небольших городах: так, в Хмельницкой области в городах областного и районного подчинения насчитывалось 11 600 евреев (60,7 % всего еврейского населения), в Житомирской области – 25 300 (60 %), в Винницкой – 25 100 (50 %). Шёл, однако, активный процесс переселения евреев в крупнейшие административные, промышленные и научные центры Украины, России и других республик Советского Союза.
1 733 183 евреев СССР (76,4 % по переписи 1959 года) назвали русский язык родным. Около 23 000 назвали родным языком украинский, около 25 000 – грузинский, около 20 000 – таджикский. Только 403 900 (около 18 процентов) назвали родным языком идиш [8]. По другим данным, 21,5 % называли идиш родным (в 1897 г. – 97 %) [9].
Для украинского еврейства «оттепель» означала, прежде всего, прекращение преследований и антисемитской кампании в целом, восстановление возможности контактов с соплеменниками за рубежом, возрождение надежд на репатриацию. С 1954 года в Украину стали приезжать израильтяне (дипломаты, журналисты, студенты) и евреи из других стран. В первом сообщении украинской советской прессы относительно деятельности израильского посла в Советском Союзе Ш. Эльяшива говорилось о посещении им киевской синагоги 1 мая 1954 г. Осенью 1955 г. киевская еврейская община впервые получила посылку от раввината Израиля. В последующие годы в УССР, несмотря на недовольство властей, присылали молитвенники, кошерное вино и мацу (последнюю делили на мелкие кусочки, чтобы она досталась как можно большему числу верующих).
Летом 1956 года в Киеве и Одессе побывали две делегации американских раввинов. Во время своего пребывания в Украине израильтяне и представители еврейских общин других стран поднимали «неудобные» для советской власти вопросы (об отсутствии еврейских школ, литературы и театра, закрытии синагог, о том, когда будет поставлен памятник в Бабьем Яру и каковы перспективы эмиграции из Советского Союза), а при встречах с украинскими евреями (главным образом в синагогах) передавали им адреса родственников, письма, различную литературу. В западной прессе стали появляться богатые фактами критические материалы относительно трудного положения евреев в УССР, в частности, в Киеве, Львове, Черновцах.
Стал меняться характер диалога верующих с республиканскими и союзными органами власти: к ним стали поступать просьбы о возвращении общинам культовых зданий; в связи с подачей такой просьбы харьковской общиной органы государственной безопасности сообщали, что «посол Израиля держит связь с активом верующих и, безусловно, информируется последними о состоянии дел с синагогой в городе Харькове». Впервые за послевоенный период уполномоченный Совета по делам религиозных культов счёл целесообразным зарегистрировать «общества иудейского вероисповедания» в Харькове и Виннице. Оживилась деятельность еврейских религиозных общин в Полтаве, Евпатории, Умани, Смеле, Мукачево, Запорожье, Хмельницком (Проскурове), Сталино (Донецке), Мариуполе (Жданове), Днепродзержинске, Кривом Роге и Станиславе (Ивано-Франковске) [10].
Возрождение сионистской жизни в УССР главным образом коснулось Киева, в несколько меньшей степени – Львова и Харькова, Черновцов и Одессы. В Киеве идеям сионизма симпатизировали писатели на идише И. Кипнис и Н. Забара. Активное участие в сионистской деятельности принимали А. Фельдман, Нелли Гутина, Евгения Бухина, И. Диамант, А. Геренрот и др. Киевская группа поддерживала активные связи с другими похожими ячейками, в первую очередь – с рижанами [11].
Постепенно возникали любительские кружки, в Черновцах и других городах, где они добились покровительства профессиональных союзов и других организаций. Эти порой незатейливые странствующие труппы привлекали тысячи слушателей – старых и молодых, среди которых многие не знали идиша. В Киеве появился художественный кружок, в Черновцах – небольшая группа еврейских актёров [12]. Идишский певец Саул Любимов в 1955 году выступал в Киеве, Харькове, Одессе [13].
Изменения в национально-культурной политике властей советской Украины, происходившие в конце 1950-х – первой половине 1960-х гг., были не очень значительны (например, демонстративное переименование одной из улиц в городе с большим еврейским населением в «улицу Шолом-Алейхема»); время от времени устраивались гастроли артистов из других республик, исполнявших песни или монологи на идише (Ханны Гузик, З. Шульмана, Нехамы Лифшиц, Б. Хайтовского и других), но в самой Украине с подобным репертуаром разрешали выступать лишь Сиди Таль, да и то изредка [14].
В основном все заявления советского руководства по поводу возрождения еврейской культуры в СССР были направлены на Запад, где Кремль стремился создать себе положительный имидж, изрядно испорченный после разоблачения культа личности Сталина.
В Москве, Ленинграде, Киеве, Львове, Одессе, Виннице и других городах стали стихийно возникать первые сионистские кружки. Как правило, они создавались вокруг одной семьи, кто-то из членов которой знал иврит, до революции бывал в Палестине или был старым сионистом, отсидевшим при Сталине за свои убеждения. Их деятельность поначалу сводилась к совместному празднованию Дня независимости Израиля, изучению еврейской истории, обсуждению полученной разными путями информации об этой стране. Иногда удавалось встретиться с израильскими дипломатами. Уже в 1955–1956 гг. первая волна арестов коснулась членов таких групп. Было арестовано около 100 человек [15].
Особый толчок еврейскому национальному возрождению и возрождению сионизма в СССР дал VI Международный фестиваль молодёжи и студентов, проходивший с 28 июля по 11 августа 1957 г. в Москве [16]. Страна впервые немного приподняла железный занавес от остального мира.
В период фестиваля советские евреи впервые смогли открыто встретиться с членами израильской делегации, которые, в отличие от израильских дипломатов, открыто и свободно шли на контакт с ними. Многие из них специально вошли в состав делегации, чтобы встретиться с советскими евреями. После фестиваля количество сионистских групп увеличилось, особенно среди молодёжи. В дальнейшем в этих кружках стали преподавать иврит.
Приезд израильской делегации на фестиваль молодёжи и студентов вызвал настоящий ажиотаж среди советских евреев. Многие искали личных встреч с израильтянами, говорили о своём желании эмигрировать, просили материалы об Израиле, учебники по ивриту. Однако советская власть не простила своим гражданам несанкционированных контактов с иностранцами, тем более с гражданами Израиля. За контакты с израильской делегацией и с членами израильского посольства, за распространение материалов об Израиле поплатились свободой десятки сионистов, среди них Барух Вайсман, Меир Дрезнин, Гирш Ременик и Яков Фридман – в Киеве.
Несмотря на напряжённую атмосферу, многочисленная израильская делегация всё же была допущена к участию в международном празднике молодёжи. Советские евреи встретили участников израильской делегации с теплотой и энтузиазмом, что свидетельствовало об их глубокой привязанности к возрождённому еврейскому государству. Московские евреи и тысячи других, специально приехавших из провинции, восторженно аплодировали израильтянам, где бы они ни появлялись, выпрашивая «на память» израильские открытки, значки, спичечные коробки, брошюры, марки; многие приглашали делегатов к себе домой, присылали им трогательно-дружеские записки.
Во время самих торжеств советская милиция не вмешивалась. Но потом советские евреи дорого поплатились за этот взрыв произраильских чувств. Как только разъехались иностранные делегации, тысячи участников произраильских демонстраций были под разными предлогами сняты со службы; многие из них были арестованы и сосланы. Около 120 таких сосланных отправили на сроки от 15 до 17 лет в Воркуту.
С дипломатическими представителями Израиля неоднократно случались разного рода неприятности. Атташе Израильского посольства Элиау Хазан был 7 сентября 1957 года арестован в Одессе и после 26-часового допроса выслан из Советского Союза. В июле 1960 г. орган профессиональных союзов «Труд» обвинял сотрудника посольства Якова Кельмана в распространении «антисоветской литературы» – в частности, ежемесячника «Вестник Израиля», выпускавшегося на русском языке в Тель-Авиве. Год спустя первый секретарь посольства Яков Шаретт был обвинён в шпионаже и вынужден немедленно покинуть пределы Союза [17].
Таким образом, фактически только антисемитизм оставался единственным фактором национальной идентификации иудейской группы населения. Можно с большой долей уверенности говорить, что если бы не государственный и бытовой антисемитизм в СССР, ассимиляция стала бы серьёзной проблемой для советских евреев уже в 60-х гг. прошлого века.
В мае 1957 года в СССР началась антииудейская кампания. Она ещё более усилилась в связи со стартом общих хрущёвских гонений на религию. Началом кампании можно считать выход секретного постановления ЦК КПСС «О записке отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам "О недостатках научно-атеистической пропаганды"» от 4 октября 1958 года. Оно обязывало партийные, комсомольские и общественные организации развернуть пропагандистское наступление на «религиозные пережитки».
В «заключениях комиссии КГБ при Совете Министров УССР о содержании библии-торы и еврейских молитвенников иудейского религиозного ритуала» от 2 февраля 1959 г., кроме стандартного шельмования сионизма как буржуазно-реакционной идеологии, указывалось на «ложность» тезиса еврейской религиозной литературы об общности и братстве евреев всего мира, что вбивает клин между еврейским нацменьшинством СССР и социалистическими нациями, и который может толкнуть советских евреев на путь антипатриотизма, внушить тезис о большей общности с заокеанскими и израильскими еврейскими капиталистами, чем с окружающими их народами, и отвлечь их от пути коммунистического строительства [18]. Выражалась целесообразность запрета издания еврейского молитвенника; заведующий отделом пропаганды и агитации ЦК КПУ Хворостяной, характеризуя еврейскую религиозную литературу, распространяемую среди евреев-граждан СССР, как «воинствующе-националистическую», рекомендовал усилить атеистическую и антисионистскую агитацию для пресечения «реакционной» и сионистской пропаганды, направленной на подрыв дружбы народов СССР [19].
Соответственно, с каждым годом росло количество антииудейских публикаций в прессе [20]. Сначала можно было считать, что вся эта пропаганда, несомненно инспирированная властями, всё же является скорее результатом больной фантазии людей, проживших свою жизнь во времена Сталина и сохранивших верность настроениям и духу того времени. Но очень скоро стало ясно, что речь идёт о гораздо более серьёзном явлении. Антиеврейские выступления в советской прессе были частично связаны с традиционной советской пропагандой безбожия. Специально созданные союзы и организации уже много лет вели систематическую агитацию против церквей, синагог, попов, раввинов и т. д. Среди писателей, которые вели эту пропаганду в еврейском секторе в послевоенные годы, известны Моисей Беленький, К. Ямпольский, Михаил Шахнович, Трофим Кичко, Ф. С. Маяцкий.
Здесь нужно сделать оговорку, что религиозные евреи относились к этой пропаганде достаточно спокойно. Книг Шахновича, Ямпольского и т. п. они не читали, и эти псевдонаучные исследования с цитатами из Ленина и Сталина их не беспокоили.
Ситуация изменилась с конца 1950-х годов, когда советские пропагандисты начали усиленно подчёркивать органическую связь иудаизма с сионизмом и в то же время изображать Израиль как центр американских империалистических интриг на Ближнем Востоке. В 1963 г. вышла на украинском языке в Киеве под эгидой Академии Наук УССР книга Т. Кичко «Иудаизм без прикрас» [21]. Уже на обложке сказано, что «автор книги раскрывает перед читателем основную суть иудейской религии (иудаизма) – одной из старейших религий мира, которая вобрала в себя и сконцентрировала всё самое реакционное и античеловеческое, что входит в писания разных религий». «Талмуд проникнут презрением к труду и к трудящимся – простонародью... Особенно негативно относится талмуд к труду крестьян» (с. 40). «Одна из заповедей иудаизма гласит "не укради", но при этом, как разъясняет Хошен Мишпат – не красть только у своих, а у других можно красть всё, как указано в священном писании... Иегова передал евреям все богатства неевреев» (с. 92). «Мораль иудаизма не осуждает лицемерие и подкуп» (с. 93). Кичко не жалеет места, чтобы объяснить украинскому читателю, что еврейские раввины занимаются по сути грязными делами, мошенничеством, эксплуатацией труда и к тому же полны ненависти к чужакам – неевреям. Кичко не забывает также синагоги, где евреи занимаются всяческими отвратительными делами, и связывает всё это с Израилем, американским империализмом. «Спекуляция мацой, свининой, воровство, обман, разврат – суть истинное лицо руководителей синагоги» (с. 96). «Нельзя понять историю взаимоотношений между американским капиталом и сионизмом и иудаизмом, если не учитывать дела миллиардеров Рокфеллеров, которые уже десятки лет пытаются захватить в свои руки часть Палестины – Негев с её нефтяными залежами... Израиль и сионизм с иудаизмом рассматриваются американскими империалистами как передовые позиции, как запасное орудие для обстрела арабского мира» (с. 171–172).
Для того, чтобы оценить по сути книгу Кичко, нужно видеть карикатуры, сопровождающие текст. На обложке длинноносый еврей с красными кровавыми руками, в полном молитвенном облачении (талесе). Все карикатуры, числом до тридцати, взяты автором как будто из нацистского органа пропаганды «Der Stürmer».
Такой книги и такого характера пропаганды Советский Союз ещё никогда не знал. Естественно, что появление этой книги было встречено с возмущением не только среди евреев свободных стран, но также среди широких нееврейских общественных кругов Западной Европы и Америки. Книга особенно поразила те круги либеральной интеллигенции, которые до того рассматривали всякий намёк на антисемитизм в СССР как проявление холодной войны.
Даже коммунисты запротестовали. Нью-йоркская коммунистическая еврейская газета «Морнинг Фрайхайт» в передовой статье заявила, что книга Кичко «напоминает всем известные карикатуры на евреев в антисемитских журналах» (Нью-Йорк, 24 марта 1964 г.). Еврейская коммунистическая газета в Париже «Найе Прессе» опубликовала открытое письмо, направленное в советское агентство СМИ «Новости», в котором требовала «информировать нас об этом памфлете... действительно ли такая книга появилась в Киеве, а если появилась, то что думает и предпринимает советская власть против такой антисемитской пропаганды» (Париж, 16 марта 1964 г.). Председатель британской компартии Дж. Голлан откровенно называл книгу Кичко антисемитской. В Канаде левый еженедельник «Вохенблат» опубликовал статью под названием «Мы потрясены» (19 марта 1964 г.). Протесты против книги Кичко появились также в «Юманите» в Париже (24 марта 1964 г.), в левой итальянской газете «Паэзе Сера» (25 марта 1964 г.), в коммунистической газете «Унита» (29 марта 1964 г.), а также в Англии, Швеции и других странах [22].
Интересно, что в Кремле были прекрасно информированы о международном скандале, вызванном антисемитской книгой Кичко. Чиновники аппарата ЦК КПСС в служебных записках откровенно высказывались о вреде, который нанесла брошюра; особый негатив вызвал международный протест против «Иудаизма»; сотрудники ЦК признавали ошибочность утверждения об иудейской религии как о корне еврейского «буржуазного национализма» – сионизма.
Скандал дошёл до дипломатического уровня. Так, в указаниях советским послам в Париже, Лондоне, Берне, Тель-Авиве и Вене содержались инструкции для оправдания перед «друзьями СССР» из-за «определённых неточностей» в книге Кичко, которые, мол, и так уже были раскритикованы в публикациях периодических изданий «Советская культура» и «Известия». В записке секретарей ЦК Л. Ильичёва и Б. Пономарёва от 28 марта 1964 г. рекомендовалось направить «братским КП» материалы с критикой отдельных положений «Иудаизма»; распространить за рубежом соответствующие статьи «Известий» и «Советской культуры»; обратить внимание партийных органов, в том числе цензуры, на вопрос усиления контроля над содержанием и идеологической направленностью антирелигиозной литературы.
Однако официальная линия Москвы была диаметрально противоположной. Советские СМИ гневно осуждали «злонамеренную шумиху», «широкую антисоветскую кампанию», ведущуюся из-за работы Кичко, которая, в принципе, справедливо критиковала иудаизм (особенно за его «связь» с сионизмом) [23]. Короче говоря, позиция Кремля в отношении «Иудаизма без прикрас» вытекала из антирелигиозной кампании, которая и велась именно в то время; международное возмущение, израильское давление были, скорее, дополнительным, отягчающим фактором.
Москва поначалу даже пыталась защищать опубликование «Иудаизма без прикрас», но потом, под давлением коммунистических кругов Запада, попыталась сгладить впечатление, произведённое книгой Кичко, но никто, разумеется, не осмелился публично признать, что в Советском Союзе вышла, по сути, гитлеровская книжка. Однако книга Кичко, переданная на рассмотрение идеологической комиссии при ЦК КПСС, была признана ошибочной и плохо подготовленной. Комиссия указала на «ряд ошибочных высказываний и иллюстраций... которые могут оскорбить чувства верующих и быть истолкованы в духе антисемитизма». Однако самого Кичко не трогали [24].
Одним из проявлений кампании по борьбе с иудаизмом стало массовое закрытие синагог. Всего с 1957 по 1966 г. в СССР было закрыто более 100 синагог и молитвенных домов. К концу этого периода в стране осталось только 62 синагоги. Причём в таких городах как Черновцы, Винница, Львов синагог не осталось совсем.
Особенно ожесточённый характер эти нападки имели место в Украине, где даже начались аресты религиозных евреев по уже хорошо забытым обвинениям в «сионистской пропаганде». «Пропаганда» заключалась в том, что несколько иудеев на Песах сказали в синагоге «В будущем году в Иерусалиме». Власти особенно боялись «инфицирования» советских евреев идеями сионизма, ведя последовательную борьбу с «израильским влиянием» в синагогах [25].
Юридически репрессии обосновывались статьёй № 227 нового УК РСФСР, предусматривавшей 5 лет за «посягательство на личность и права граждан под видом исполнения религиозных обрядов». Если в 1958–1959 гг. закрыли только 5 синагог, то в 1960–1961 гг. – 31.
В Украине были лишены государственной регистрации иудейские общины Полтавы, Сталино, Кременчуга, Чернигова, Николаева, Умани, Черновцов, в Белой Церкви, Херсоне, Черкассах, Жмеринке, Житомире и других городах. Но наибольшую жестокость гонения приобрели во Львове, где в число арестованных за спекуляцию лиц попали евреи из управления местной синагоги – Г. Канторович и А. Сапожников. Их обвинили в использовании синагоги в качестве «чёрной биржи». После её посещения американскими и японскими дипломатами 10 апреля 1962 года через 4 дня вышел указ исполкома Львовской области о снятии с регистрации из-за «допуска на территорию израильских дипломатов» [26]. 17 октября 1962 года Совет по делам религии и культов (СДРК) издал указание о её закрытии [27].
Синагоги закрывались отнюдь не за недостатком прихожан, а по указанию властей. Одновременно местные власти запрещали миньяны, то есть богослужения, которые устраивали верующие на частных квартирах, например, в Харькове и Одессе.
Этот далеко не полный список раскрывает истинную картину положения синагог в Советском Союзе. Синагоги закрывались местными властями под разными предлогами, и в большинстве случаев без возможности апелляции. Часто под предлогом уменьшения числа верующих местные власти реквизировали молитвенные дома для красноармейских клубов, коммунистического союза молодёжи и т. д.
В ряде городов ликвидации синагог предшествовала кампания в прессе – газеты писали, что синагоги превратились в центры чёрного рынка, пьянства и антисоветской пропаганды. Параллельно с этим шла кампания по дезинформации мировой общественности по этой проблеме. Со стороны советского правительственного комитета по религиозным делам сообщили, что в 1960 году в Советском Союзе 400 синагог обслуживают полмиллиона верующих евреев. Примерно в то же время советское правительство официально уведомило ООН, что в СССР насчитывается 450 синагог. «The Soviet Mission Today», еженедельный бюллетень советского посольства в Вене, сообщил в том же 1960 г., мол, по всему Союзу религиозные службы проходят в 150 синагогах.
София Фрай из редакционной коллегии единственной советской газеты на идише «Советиш Геймланд», отвечая на критическую статью в нью-йоркском «Лайф» (7 декабря 1959 г.), сообщила, что синагоги существуют в Житомирском районе (6), Полтавском (3), Винницком (5), Хмельницком (3), Черниговском (3) а также в Одессе, Херсоне, Николаеве, Бердичеве, Днепропетровске, Кировограде и т. д.
Все вышеприведённые цифры были опубликованы в 1960 г., а три года спустя журнал «U.S.S.R», на основании сведений, полученных от московского раввина Ю. Л. Левина, сообщил, что в СССР существует всего лишь 96 синагог; на 1965 г. в Советском Союзе функционировали 97 синагог [28].
В 1966 г. в СССР осталось всего 62 синагоги (в УССР – 8). Закрыты молитвенные учреждения во Львове, Житомире, Жмеринке, Черновцах, Виннице, Новосельцах, Ракове [29].
По данным Г. В. Костырченко, в Украине было закрыто 28 из 41 синагог – самый большой абсолютный показатель по СССР. В Союзе в целом из 135 синагог, действовавших в 1958 году, к 1965 г. осталось 90, то есть 66% [30].
Велось наступление на последний легальный организационный оплот еврейской традиции – зарегистрированные иудейские общины; только в 1959–1962 гг. их число в УССР сократилось с 41 до 15. Верующим евреям приходилось собирать «подпольные» миньяны, однако такие собрания часто разгоняли с помощью милиции, сотрудники которой угрожали прихожанам в основном пожилого возраста. В травле верующих участвовала местная и республиканская пресса: так, в июне 1959 г. «Киевская правда» «заклеймила позором» участников миньяна в городе Богуслав Киевской области: И. Бабича, М. Становского, И. Гомберга, И. Дучинского и других. Тем не менее, духовное сопротивление режиму продолжалось, а на Западной Украине даже предпринимались попытки воссоздать нелегальную сеть еврейского образования: в Ужгороде, в селе Среднее Водяное Раховского района Закарпатской области и в других местах органами государственной безопасности были выявлены тайные хедеры. Преподавать частным образом иврит и даже идиш не разрешали; еврейские дети посещали только украинские и русские школы (последние считались более престижными).
Кроме закрытия синагог, в 1959 г. в СССР стали практиковать ограничения на выпечку мацы. Была арестована группа евреев, изготавливавшая мацу. В 1961 г. производство мацы в пекарнях при общинах было запрещено повсюду (в том числе в УССР), за исключением Москвы, Ленинграда, Средней Азии и Закавказья.
В марте 1962 года ЦК КПРС дал указание о полной ликвидации производства мацы. В 1963 г. закрыта пекарня в Киеве, но в Украине активизировалось подпольное производство этого продукта; также росли посылки из США и Израиля [31]. Однако посылки с мацой из-за рубежа часто возвращались властями обратно [32].
Одновременно власти препятствовали отправке мацы, а также других религиозных продуктов и предметов из-за рубежа в СССР. В 1964 г. 20 т мацы, присланной из США, были задержаны на советской таможне. В прессе появились статьи, в том числе написанные евреями, о том, что посылки в Советский Союз предметов еврейского религиозного культа и мацы из-за границы являются формой идеологической диверсии [33].
В конце 1950-х – начале 1960-х гг. была проведена кампания по закрытию еврейских кладбищ. Кампания проходила в Киеве, Ровно и других городах [34].
Таким образом, все эти действия властей объективно способствовали ассимиляции советских евреев, поскольку отвлечение евреев от иудаизма было мощным ассимиляционным фактором.
Антисемитская кампания хрущёвского периода, кроме закрытия синагог и кладбищ, привела к ещё двум явлениям, которые явно не учитывались её инициаторами: скрытому протесту со стороны известных представителей интеллигенции и стихийному протесту со стороны самих евреев, что вылилось в создание целого ряда подпольных сионистских кружков и групп, в возрождение подпольного изучения языка иврит.
Событием в литературной и общественной жизни страны стало опубликование в «Литературной газете» стихотворения Е. Евтушенко «Бабий Яр». Поэма вышла в свет 19.09.1961 г., посвящённая двадцатилетию массового расстрела евреев. Автор неоднократно выступал с чтением этого стихотворения на разных мероприятиях. В нём Евтушенко впервые прямо сказал, что в Бабьем Яру было уничтожено еврейское население Киева. А это не соответствовало официальной версии властей об уничтожении там граждан СССР разных национальностей. Через год композитор Д. Шостакович написал на стихотворение Евтушенко тринадцатую симфонию – либретто для её первой части было написано по стихотворению [35].
«Бабий Яр» прозвучал мощным и искренним голосом протеста, его строки рвали плотную паутину антисемитизма, окутавшего советское общественное сознание. Поэма стала знаковой, вокруг неё велось много споров. Евреи начали борьбу за установление монумента памяти в Бабьем Яру. Через пятнадцать лет, в 1976 году его в конце концов установили. Но на нём не было ни одного упоминания о массовых расстрелах евреев.
Поэма Евтушенко нашла широкий отклик у евреев всех стран мира, особенно в Израиле. Хрущёв 8 марта 1963 года заявлял об «оживлении сионистской крысы» в СССР из-за шума, который навёл «Бабий Яр» на международной арене, и симпатий к нему израильтян [36].
В «романтический» период революции и советской власти сионисты рассматривались как враги потому, что своей деятельностью отвлекали евреев от актуальных задач революции и построения социализма в СССР, а в 50–60-е гг. ХХ века сионизм, хотя и определялся по-прежнему в качестве «пособника империализма», волновал власти по другому поводу.
Очевидно, что целью советских сионистов был выезд евреев из «лучшей в мире страны – Страны Советов», своего рода «рая на Земле», в чём советская пропаганда с переменным успехом убеждала международную общественность на протяжении десятков лет. Логика властей была такова: если из такой страны кто-то бежит, значит, он либо сумасшедший, либо советская пропаганда лжёт. Убедить весь мир, что люди еврейской национальности, разделяющие сионистские идеи, сумасшедшие, было сложно. Но нельзя было признавать, что лжёт советская пропагандистская машина.
Поэтому всех сионистов записали в агенты иностранных враждебных разведок, которые намеренно одурманивают советских евреев духом сионизма, чтобы подорвать усилия СССР по пропаганде социализма и советского образа жизни.
Однако процесс уже был запущен. В сионистских кружках широкое распространение получило преподавание иврита. Ещё после фестиваля молодёжи 1957 г. активизировался обмен информацией между советскими евреями, с одной стороны, и странами Запада с Израилем, с другой.
Израильское посольство также активизировало свою информационную деятельность, передавая активистам сионистских групп книги, газеты и др. [37].
Некоторые контактировали с представителями посольства, несмотря на то, что это было рискованно: израильская делегация находилась под постоянным наблюдением. На встречах работники дипломатической миссии предоставляли печатные материалы культурного и исторического содержания, учебники по ивриту, чего местные евреи были лишены на протяжении многих лет. Советские евреи могли передавать просьбы и пожелания, например, «вести передачи израильского радио на более простом иврите, чтобы большее количество людей могло их понимать».
Члены израильской делегации получили от своего правительства указание поддерживать контакты с еврейским населением. Если до февраля 1953 года (до разрыва дипломатических отношений) израильтяне посещали синагогу только по большим праздникам, то теперь они ходили туда каждую субботу. Кроме того, появилась возможность посещения разных городов, иногда на собственных автомашинах с израильским флагом на капоте, что неизменно привлекало внимание местных евреев. Где бы израильтяне ни появлялись, они старались посетить местную синагогу. Чаще всего это происходило в Одессе, куда прибывали израильские корабли, гружёные цитрусовыми, но дипломаты посещали также Киев, Харьков и многие другие города.
В Уральском политехническом институте (Свердловск) кружок собрался вокруг Ильи Войтовецкого (1954). Парень вырос на Урале, куда его родители приехали из Украины в 1941 году в эвакуацию. Позже он вспоминал: «У нас было много евреев из Украины... Они приехали в Свердловск, потому что в Украине у них не было никаких шансов получить высшее образование. Эти ребята были ближе к традиции, чем в российских городах» [38].
В стране снова появились сионистские группы и кружки: в Одессе – Иосифа Хорола и Алексея Ходоровского, в Харькове – Ефима Спиваковского. Органы госбезопасности вылавливали участников этих групп и отправляли в лагеря на срок от 10 до 25 лет.
В то же время даже в период «оттепели» советская власть, придерживаясь старых стереотипов, рассматривала возросшую общественно-политическую активность евреев как попытки восстановления «националистического подполья».
Весной 1956 г. органы госбезопасности арестовали молодых киевлян еврейского происхождения А. М. Парташникова, А. Ш. Фельдмана, М.-Р. Ш. Гарцмана и русского В. П. Шахматова. Их обвинили в том, что они ещё в 1951 году объединились в «Лигу демократического возрождения», а в начале 1956 г. создали «Социалистический союз борьбы за свободу». Участники распространяли листовки, осуждавшие фактический запрет в СССР свободы слова, мысли, творческой инициативы, пренебрежение гражданскими правами и т. д.
В июне 1956 года в Киеве они были осуждены за «антисоветскую агитацию и пропаганду». Члены группы, А. Парташников (Н. Прат), А. Фельдман, М. Гарцман и их русский товарищ В. Шахматов, ранее образовали кружок, в котором обсуждались вопросы либерализации режима, в том числе отказа от государственного антисемитизма, а также распространяли листовки соответствующего содержания. Суд приговорил всех к различным срокам заключения от 1 до 6 лет [39]. Осенью 1956 г. за решёткой оказался киевлянин К. Стерник, совершивший аналогичное «преступление».
В Киеве существовал сионистский кружок, группировавшийся вокруг Б. Вайсмана и Ц. Ременника. Сотни советских евреев из разных городов в той или иной форме принимали участие во встречах возрождавшихся сионистских групп и кружков. Первая волна арестов 1955–1956 годов коснулась около ста человек, но большинство были позже освобождены. Активистов обвиняли по статьям «58-1а» (измена Родине), «58-10» (хранение националистической литературы с целью ведения антисоветской пропаганды), «58-11» (принадлежность к антисоветской организации) и приговаривали к лишению свободы на срок от 3 до 10 лет.
В начале 1957 года в Киеве были арестованы и обвинены в сионистской активности, хранении и распространении антисоветских материалов Барух Вайсман, Хирш Ременник, Меир Дразнин и Яков Фридман. 23 июля 1957 года в Киеве состоялся судебный процесс над группой «тайных сионистов», которые ещё в 1955 году «встречались с представителем израильского посольства», снабжавшим их нелегальной литературой. Обвиняемые, представшие перед судом, были пожилыми людьми. С 1952 г. Вайсман вёл дневник о жизни евреев в СССР, записи которого передавались через израильское посольство агентами спецслужбы «Натив» в израильскую прессу и на Запад. Дразнина приговорили к десяти годам заключения, Ременника к восьми, Вайсман и Фридман получили по пять лет (слушание израильского радио, клевета на Советский Союз в письмах родственникам в Израиль и т. п.). Но в 1960 г. Вайсмана помиловали [40].
В Одессе был арестован Золя Кац, которого после года следствия приговорили к восьми годам заключения («враждебная националистическая пропаганда») [41]. Итак, в 1955–1957 годах были арестованы и приговорены к длительным срокам заключения (от 2 до 10 лет) члены группы из Киева и Одессы.
Одновременно с началом арестов еврейских активистов из Советского Союза были высланы три сотрудника израильского посольства [42]. Власти пристально следили за перепиской московских сионистов с израильтянами [43]. С 1957 года в СССР началось формирование антисионистской пропаганды как самостоятельного направления (согласно постановлению Президиума ЦК КПСС от 3 октября 1957 г.) [44].
Таким образом, меры по подавлению сионистского движения были жёсткими, но носили ограниченный характер.
На этом фоне в Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове и других городах продолжали функционировать старые и возникали новые группы национально ориентированных евреев. Они встречались для обсуждения событий в Израиле, для изучения еврейской истории и иврита, для распространения знаний, способствовавших пробуждению еврейского национального сознания.
Резко возросло значение еврейского «самиздата». Изданием и распространением самиздата занималась московская группа Шломо Дольника и Эзры Моргулиса, которая поддерживала связи с подобными группами в Риге, Киеве и других городах.
Во второй половине 1950-х годов появился еврейский самиздат как отдельное направление. Размножение самиздатской литературы в условиях, когда доступ к множительной технике тщательно охранялся государством, было непростым и опасным делом. Одним из наиболее активных распространителей израильской литературы в 1960-е годы был бывший член жмеринской сионистской группы Меир Гельфонд, переехавший в Москву. В самиздате были изданы стихи Х. Н. Бялика, фельетоны Владимира Жаботинского, исторические произведения Семёна Дубнова, а также подпольно переведённые на русский язык книги «Мои прославленные братья» Говарда Фаста и «Эксодус» Леона Юриса, ставший своего рода Библией целого поколения сионистов в СССР.
Репрессии властей были направлены также и против еврейского самиздата, который и зародился как самостоятельная сила как раз в период «оттепели». В 50-е годы ХХ в. журналист Я. Эйдельман (отец известного писателя H. Эйдельмана) – по убеждениям сионист – распространил в самиздате статьи о Синайской кампании 1956 года, о Ханне Сенеш, а также произведение «А и Б» (Основы сионизма). Руководитель сионистского кружка в Москве Э. Моргулис выпустил в самиздате ряд сводок израильского радио, очерки «Государство Израиль», «Обзор жизни еврейских общин» М. Бергмана [45].
Бергман был одним из первых переводчиков романа Леона Юриса (Уриса) «Эксодус» на русский язык (1960–1961 гг.). Этот перевод, объёмом в 60 и 150 страниц машинописного текста, разошёлся десятками копий по многим городам советской империи. Он оказал огромное влияние на пробуждение еврейского национального самосознания и борьбу за выезд в Израиль.
Также Бергман перевёл книгу польского профессора, еврея Бернарда Марка «История Варшавского гетто» и важнейший труд по истории сионизма, автобиографию первого израильского президента Хаима Вейцмана, которая содержит информацию о сионистских конгрессах, борьбе за «Декларацию Бальфура» и другие материалы по истории еврейского государства. Эта книга была позже напечатана в двух томах издательством «Библиотека Алия» под названием «В поисках пути» [46].
Эзра Моргулис написал в 1962–1964 гг. двухтомный труд «Обзор жизни еврейских общин», насчитывавший около 600 машинописных страниц и дававший краткое описание состояния еврейских общин в диаспоре, рассказывал об их культуре, связях с Израилем; также детально освещалось положение советских евреев, угнетаемых антисемитской политикой властей с целью полной ассимиляции.
Ещё раньше, в 1960 году, Моргулис закончил монографию «Государство Израиль», объёмом около 230 страниц, напечатанных на машинке, где с сионистских позиций и в популярной форме излагалась информация о сельском хозяйстве, культуре, науке, Вооружённых Силах Израиля. Эта книга попала в Палестину ещё в начале 60-х годов ХХ в.
За годы деятельности кружка Эзры Моргулиса (1960–1966 гг.) было переведено и напечатано около 40 самиздатовских работ [47].
В общем самиздате, начиная с конца 1950-х годов, был целый ряд публицистических произведений, причём, как правило, нееврейских авторов, описывавших такие явления, как борьба с космополитизмом, «дело врачей», антисемитизм, вопрос фактически запрещённой еврейской культуры. Доклад «К проблемам антисемитизма в СССР» Б. Полевого, редактора журнала «Юность», который в 1957 году впервые поднял этот вопрос, распространялся в самиздате, как и выступление П. Бляхина в Союзе советских писателей, в котором он призывал писательскую организацию отмежеваться от антисемитизма.
А. Амальрик в своём произведении «Просуществует ли Советский Союз до 1984-го года?» (1964 г.) доказывал, что имперские государства типа Советского Союза строят свою политику на идеологии борьбы с внешними и внутренними врагами. Таким внешним врагом может быть, например, американский империализм. Евреи же на протяжении, по крайней мере, всех послевоенных лет советской истории играли роль внутреннего врага, на котором держалась часть советской внутренней и даже внешней политики.
Непосредственно в еврейском самиздате можно выделить художественное и политическое направления. Последнее можно разделить на две части. Первая касалась Израиля: начиная с конца 1950-х гг. записывались передачи израильского радио и распространялись в самиздате. Еврейский самиздат, естественно, питали и проблемы советских евреев.
Наиболее активными центрами такой деятельности в Украине были Киев, Одесса (группа Г. Шапиро) и Харьков. В 1966 году очень широко распространялась речь И. Дзюбы на несанкционированном митинге в Бабьем Яру [48].
Параллельно с репрессиями корректировалась и их юридическая база. 25 декабря 1958 года был обновлён закон СССР «Об уголовной ответственности за государственные преступления»: власти изъяли чёрную метку «врага народа», а максимальный срок заключения сократили с 25 до 15 лет. Статья 11 закона впервые предусматривала реальное наказание за этническую дискриминацию (при приёме на работу, например), направленное на выполнение «Всеобщей Декларации прав человека» 10 декабря 1948 г.; то же касалось статьи № 74 нового Уголовного кодекса.
Новый уголовный кодекс РСФСР введён в действие с 1 января 1961 г. По старому УК РСФСР 1926 г., статья № 58-10 предусматривала 10 лет лагерей (антисоветская пропаганда и агитация); в новой же редакции УК – 3 года за обычную и 7 лет с конфискацией имущества «с использованием религиозных и национальных предрассудков», а по аналогичной 70-й статье нового УК отправляли в ИТК на срок от полугода до 7 лет, или же в ссылку от 2 до 5 лет (без «предрассудков»). Но за рецидив давали уже до 10 лет. Пик осуждения по этой статье пришёлся на 1957–1958 гг., далее наступило некоторое послабление [49].
Против активистов самиздата до 1962 года использовалась печально известная 58-я статья, один из подпунктов которой – «антисоветская агитация и пропаганда». Эта статья применялась, в частности, к создателям журналов «Синтаксис» и «Феникс». После 1961 года в уголовном кодексе появилась 62-я статья – «Антисоветская агитация и пропаганда» (до 7 лет лишения свободы и 5 лет ссылки) [50].
Власти были обеспокоены ростом сионистского движения, но им приходилось считаться с давлением со стороны видных участников левых движений на Западе, включая представителей компартий Италии, Франции, Канады.
Одним из главных факторов ограничения прав евреев был запрет на их эмиграцию. Восстановив дипломатические отношения с Тель-Авивом в июле 1953 года, Москва не захотела их поднять до уровня конца 1940-х гг. Возможность для эмиграции евреев в Палестину уменьшилась. Так, если в мае 1948–1951 гг. из СССР выехало 8163 еврея, то за 1952–1960 гг. – всего 13743 человека [51].
«Оттепель» была ознаменована, среди прочего, и новыми попытками еврейской эмиграции в Израиль (53 человека в 1954 году, 106 – 1955 г. и 753 – 1956 г.). В основном ехали пожилые люди под предлогом «объединения семей». После восстановления советско-израильских отношений начался тонкий ручеёк еврейской эмиграции в Израиль. Соответственно, в 1953 году было выдано 54 выездные визы, в 1955 – 106, в 1956 – 753 [52].
К осени 1956 г. значительно увеличилось количество заявлений на выезд в Израиль: если в 1951 г. официальные инстанции получили лишь одно такое заявление, то в 1955 г. – 315, а за первые девять месяцев 1956 года – 1260. В Украине появились евреи-отказники: на 616 из 774 рассмотренных в 1956 году заявлений власти дали отрицательный ответ.
Эмиграция, коснувшаяся также немцев и испанцев, осуществлялась по двум категориям: репатриация и воссоединение семей. Это означало, что советское руководство ни в какой мере не готово было признать свободную эмиграцию. Оно было готово лишь на возвращение иностранных подданных, оказавшихся на советской территории в результате войн и социальных потрясений, и на воссоединение разделённых семей. В отношении евреев каждый случай рассматривался в индивидуальном порядке с нагромождением серьёзных препятствий и сопровождался произвольными решениями и крайне неопределённым результатом. Практически все эмигрировавшие в тот период были пенсионерами, воссоединившимися со своими детьми в Израиле. Эмиграционный ручеёк был полностью прекращён в октябре 1956 года в качестве «наказания» Израиля за агрессию против Египта [53].
Вопрос еврейской эмиграции воспринимался на высшем уровне в качестве серьёзной политической проблемы. В справке КГБ в Президиум ЦК КПСС о содержании писем лиц, выехавших в Израиль, от 31 декабря 1957 г. подбор сообщений бывших советских граждан с целью пропаганды составлялся крайне ангажированно, сплошь из одних негативных оценок. В подготовленной соответствующей резолюции предлагалось помочь некоторым вернуться и выступить в прессе [54].
В предложении в Комиссию ЦК КПСС по вопросам идеологии, культуры и международных партийных связей сообщалось, что в 1957 г. от граждан еврейской национальности было принято 1185 заявлений с просьбой о выезде на проживание в Израиль. Постановлением комиссии лишь 100 человекам было дано разрешение на эмиграцию [55].
В соответствии с постановлением ЦК КПСС от 3 октября 1957 года в ведущих советских газетах, в том числе национальных республиканских, были опубликованы материалы, носившие антиизраильский и антиэмигрантский характер. В Кремле также планировали провести пресс-конференцию вернувшихся из Израиля евреев – бывших советских граждан, в столицах республик СССР, в том числе в Киеве; издать соответствующие пропагандистские брошюры; направить в Израиль подготовленные группы туристов; ответственность за выполнение возложить на областные обкомы КПСС, в том числе Киевский [56].
В 1960 г. по израильским визам выехало 60 человек, в 1961 г. – 202, 1962 г. – 184, в 1963 г. – 305, в 1964 году – 537. Всего за хрущёвское десятилетие (1954–1964 гг.) в Израиль эмигрировало 2418 советских евреев [57] (по данным израильского публициста М. Штереншиса – только за 1961–1964 гг. около 4646 человек [58]). По данным еврейской энциклопедии, в 1954–1958 гг. из СССР эмигрировало 1090 евреев, все – в Израиль; в 1959–1969 гг. – 9125, также все в Палестину [59].
Таким образом, с конца 1950-х гг. стало нарастать противостояние двух государств по еврейскому вопросу в СССР и проблеме репатриации, в частности. Как свидетельствуют рассекреченные документы, КГБ уделял большое внимание вопросам эмиграции в Израиль, разоблачению «сионистской пропаганды», «подрывной» агитационной деятельности израильского посольства в Москве и т. п. [60]. В понимании израильтян проблема репатриации касалась не только самого Советского Союза, но и стран «народной демократии» [61]. Тель-Авив развил немалую активность на данном направлении, постепенно подключая к вопросу иностранные государства и вынося его на международное обсуждение [62]. Эта тема стала одним из главных факторов ухудшения советско-израильских отношений, завершившегося разрывом официальных дипломатических контактов в июне 1967 г.
В советской литературе и прессе Израиль и сионизм во всех его оттенках описывался как настоящее чудовище. Специальная брошюра К. Иванова и З. Шейниса, «Государство Израиль, его положение и политика», выпущенная в 1958 году Госполитиздатом, изобилует многочисленными искажениями. Брошюра выдержала два издания и разошлась тиражом в 150 000 экземпляров. Не хватает «неточностей» и в разделе об Израиле в работе Юрия Басистова и Иннокентия Яновского «Страны Ближнего и Среднего Востока», опубликованной в том же году в Ташкенте. Советская пресса, столичная и провинциальная, неизменно описывала Израиль как «послушное орудие в руках американских и англо-французских империалистов» («Львовская Правда» от 14 декабря 1958 г.). Израильская действительность неизменно рисуется в самых мрачных тонах, и советским евреям настойчиво навязывается, что понятие «Земли Обетованной» не более чем реакционный мираж. Григорий Плоткин, который в июле 1958 г. посетил Израиль с группой 12 советских туристов, даже написал на эту тему специальную драму «Земля обетованная», оказавшуюся, однако, настолько бездарной, что её жестоко раскритиковал даже московский журнал «Театр».
Советские газеты, словно по специальному заказу, пестрят кричащими заголовками на одну и ту же тему: «Нет, это не рай!», восклицает автор статьи в «Вечерней Москве» от 4 января 1960 г.; статья в августовском номере (1960 года) журнала «Огонёк» называется «Стон из рая»; «Советская Молдавия» (в номере от 30 сентября 1960 года) уговаривает своих читателей: «Не верьте выдумкам об израильском рае», в московском политическом еженедельнике «Новое время» (20 января 1961 г.) Зиновий Шейнис настаивает, что «Израиль не стал раем для трудящихся – пророки сионизма их обманули». Это до монотонности настойчивое разоблачение «миража израильского рая» несомненно свидетельствует о том, что тяга к Израилю в советском еврействе получила широкое распространение и что если бы эмиграция в Израиль была разрешена, то сотни тысяч воспользовались бы этой возможностью.
Ещё в 1956 году Хрущёв говорил американскому социологу Джерому Дэвису: «Я убеждён, что придёт время, когда все евреи, желающие переехать в Израиль, смогут это сделать». Подобное заверение Хрущёв дал в 1958 г. жене президента Элеоноре Рузвельт, а год спустя – и группе американских ветеранов Второй мировой войны.
Как известно, одной из возможных форм легализации еврейской эмиграции в Израиль является «воссоединение семей», то есть разрешение родителям, детям, братьям, сёстрам соединиться с их близкими в Израиле. На вопрос, адресованный на пресс-конференции в Вене, одобряет ли советское правительство такую процедуру, Хрущёв ответил, что никаких ходатайств об этом от советских граждан не поступало и что, наоборот, многие российские евреи в Израиле теперь ходатайствуют о возвращении в Советский Союз. Однако Голда Меир, министр иностранных дел Израиля, установила, что на то время советскими евреями было подано 9236 прошений о разрешении поехать к родным в Израиль. Подавляющее большинство таких ходатайств осталось без удовлетворения. «Вестник Израиля» напечатал отрывок из трогательного письма 58-летней вдовы к её единственной дочери в Израиле, которая по просьбе матери послала ей три вызова: «Дорогие мои, любимые деточки. Должна Вам сообщить своё большое горе, что мне опять отказали в разрешении на поездку к Вам. Теперь что я должна делать? Я не знаю, как могу Вам писать: руки дрожат и сердце еле держится во мне... Дорогая, золотая моя, родная, любимая доченька, ты меня прости, что такое письмо пишу. Я не хотела тебе горе причинить, но что делать».
Таким образом, четыре десятилетия советской власти не привели к вытравлению национального самосознания еврейского меньшинства. Даже культурно ассимилированное молодое поколение продолжало чувствовать свою принадлежность к еврейству, да и в старших кругах национальные традиции оставались достаточно сильными и живучими. Израиль стал в представлении широких слоёв советского еврейства если не «раем», то символом еврейского достоинства и нормальной национальной жизни [63].
Между тем арестами 1957–1962 гг. властям не удалось разгромить сионистское движение. Важной формой укрепления национального самосознания и сионистского воспитания советских евреев стали траурные митинги, проводившиеся в местах массовых расстрелов в годы Второй мировой войны – в Бабьем Яру (Киев), Дробицком Яру (Харьков). Участники митингов боролись за право установления памятных знаков, на которых бы ясно указывалось, что убитыми были евреи, а не просто «мирные советские граждане», как того требовали власти [64].
Ещё в 1954 г. по инициативе инвалида войны А. Б. Кагана после длительных ходатайств были проведены захоронения евреев, расстрелянных в Дробицком Яру, и установлен обелиск с надписью: «Жертвам фашистского террора» (без слова «евреи»). Время от времени возобновлялись преследования верующих; подпольная религиозная община под руководством И. Иоффе в течение 1950–1980-х гг. была вынуждена 19 раз менять помещение для молитв [65].
В начале шестидесятых годов ХХ столетия в Советском Союзе началась кампания, взбудоражившая общественное мнение на Западе, – борьба против экономических преступлений. Среди осуждённых в этих процессах мелькали почти исключительно еврейские фамилии. Когда в июле 1961 года на Запад проникла информация о том, что вопреки уголовному кодексу людям дают высшую меру наказания по экономическим обвинениям (высшая мера была предусмотрена только за измену, шпионаж, саботаж, терроризм, бандитизм и умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах), это вызвало шквал возмущения [66].
Ещё весной 1960 г. вышел указ Президиума Верховного Совета СССР о передаче экономических преступлений от МВД в ведение КГБ, а 5 мая 1961 года – о применении смертной казни для хищений в особо крупных размерах [67]. В июле 1961 г. кампания против экономических преступлений усилилась и продолжалась до марта 1963 года. 20 февраля 1962 г. вышел указ Верховного Совета «Об усилении уголовной ответственности за взяточничество», вплоть до расстрела с конфискацией [68].
Всего в 1960–1966 гг. в СССР за незаконные валютные операции к уголовной ответственности был привлечён 1061 человек, в то же время в 1961–1967 гг. осудили 497 евреев, то есть иудеи составили почти половину от всех репрессированных [69]. Из 163 евреев, приговорённых к ВМН в начале 1960-х гг. за экономические преступления, 80 казнили в УССР [70]. За 1961–1964 гг. в УССР было казнено 79 евреев (а в РСФСР – всего 39). Лиц других национальностей среди расстрелянных было несравненно меньше [71].
Процессы широко освещались в прессе, даже в местной (так, «Закарпатская правда» от 21 декабря 1963 г. сообщала о цеховиках-раввинах и валютчиках-сионистах) [72]. В 1962–1964 гг. в УССР прошли львовские процессы против цеховиков и коррупции. Местная синагога в столице Западной Украины была объявлена рассадником незаконных валютных операций и спекуляций. Апофеозом кампании стало дело Львовского областного совнархоза, в ходе которого львиную долю осуждённых вновь составили евреи [73]. В 1961–1967 гг. за экономические преступления во Львове было осуждено 132 еврея, из которых 32 расстреляны. В Киеве – 129 евреев, 9 расстреляли [74].
Хозяйственная активность некоторых евреев Харькова развивалась в условиях государственной монополии в рамках так называемой теневой экономики. В результате кампании, начатой в 1963 г. по инициативе Хрущёва, за чеканку золотых монет были с нарушением юридических норм приговорены к расстрелу 6 харьковских евреев, что вызвало протесты мировой общественности, однако в отношении трёх осуждённых приговор был исполнен [75].
Согласно тогда же опубликованным на Западе неполным данным, с 1 июля 1961 года по 1 июля 1963 года 140 обвиняемых за экономические преступления были приговорены к смертной казни; среди них было 80 евреев [76].
В сборнике документов под редакцией Б. Морозова указывается, что в период с июля 1961 года по август 1963 года из 163 человек, приговорённых к смерти за «экономические преступления», 88 были евреями. Параллельно с этим в газетах развернулась активная антисемитская пропаганда: было напечатано большое количество статей о евреях-валютчиках, расхитителях госсобственности и т. п., в том числе в «Литературной Украине» от 15.10.1963 г. и 09.10.1964 г. и «Закарпатской правде» от 29.12.1963 г. [77].
Учитывая весь вышеуказанный комплекс дискриминации советских евреев, Израиль развил немалую активность на международной арене в связи с тяжёлым положением своих соплеменников в СССР [78]. Кроме усилий Тель-Авива, в начале 1960-х гг. в странах Западной Европы и Северной Америки начали возникать различные мероприятия, организации и даже целые движения в защиту иудеев Советского Союза. Так, 15.09.1960 г. в Париже прошла первая международная конференция в поддержку советских евреев. В 1963 г. в США вышла в свет книга Эли Визеля «Евреи молчания». 12.10.1963 г. в Кливленде (США) был создан «Совет по советскому антисемитизму» при участии Луиса Розенблюма, будущего первого президента общеамериканской организации «Объединение Советов в поддержку советских евреев». 21.10.1963 г. в Нью-Йорке состоялась конференция на тему «Положение советских евреев». Организатор – Моше Дектор. В январе 1964 г. прошла конференция раввинов в Оттаве (Канада) по подобной теме. В апреле 1964 г. в Вашингтоне прошёл симпозиум на тему «Положение советских евреев». 4 апреля был создан «Американский комитет по советским евреям» в Вашингтоне, 5 апреля – американская «Национальная конференция в поддержку советских евреев». 29 апреля 1964 года состоялось создание всеамериканской организации «Студенты в борьбе за советских евреев», а в декабре 1964 года – канадского отделения «Студентов» во главе с Ирвином Котлером [79].
Об этой активности было хорошо информировано кремлёвское руководство. Подробный перечень подобного рода деятельности содержится, например, в справке посольства СССР в Канаде «Активизация антисоветской деятельности реакционных еврейских организаций в Канаде» от 21 января 1964 г. [80].
Таким образом, советские власти в отношении евреев нарушали сразу целый ряд статей из действующей Конституции 1936 г. Так, статьёй № 123 гарантировалось «равноправие граждан СССР, независимо от их национальности и расы, во всех областях хозяйственной, государственной, культурной и общественно-политической жизни» [81] (гонения на иудаизм, отказ в приёме в высшие учебные заведения и др.). Статья № 124 закрепляла обеспечение за гражданами свободы совести, свободы отправления религиозных культов» (антирелигиозная кампания, закрытие синагог, запрет на выпечку мацы и т. д.). Статья № 125 гарантировала свободу слова, свободу печати, свободу собраний и митингов, свободу уличных шествий и демонстраций (преследование самиздата, препятствование посещению синагог и т. п.). 126-я статья провозглашала, что «народным массам граждан СССР обеспечивается право объединения в общественные организации: профессиональные союзы, кооперативные объединения, организации молодёжи, спортивные и оборонные организации, культурные, технические и научные общества» (преследование сионистских кружков, обществ по изучению иврита и т. п.). Статья № 127 обеспечивала гражданам СССР «неприкосновенность личности. Никто не может быть подвергнут аресту иначе как по постановлению суда или с санкции прокурора» (задержания и аресты членов различных еврейских организаций сотрудниками КГБ); статья № 128 – неприкосновенность жилища и тайну переписки (слежка и перехват писем, переписки советских евреев между собой и с израильтянами).
Таким образом, в хрущёвскую эпоху советские евреи подвергались притеснениям по всем параметрам – от гонений на иудаизм до запрета на эмиграцию. Конечно, во времена оттепели антисемитизм был на порядок слабее сталинского, однако ощущался очень отчётливо. Нарушение прав евреев происходило как в канве общей антиправовой политики советской власти, касавшейся представителей всех этносов и конфессий (антирелигиозная кампания, запрет самиздата, деятельности неформальных организаций и т. д.), так и с учётом внешнеполитического фактора (подозрение в симпатиях к Израилю и США, то есть потенциальная измена Родине в условиях холодной войны, активность евреев этих стран в борьбе за права советских соплеменников). В Украине дискриминация евреев приняла куда более жёсткие формы, чем в среднем по СССР. Это объясняется, с одной стороны, объективным фактором численности еврейского населения УССР по сравнению с другими союзными республиками (особенно в относительном плане), остатками его укоренённости и традиционности (территория Украины входила в сердцевину ашкеназской цивилизации), а с другой – классическим недоверием имперского центра к жителям Украины, страхом перед их нелояльностью и возможностью сецессии важнейшей после РСФСР республики.
1. Об преследованиях евреев в сталинские времена подробнее см.: Костырченко Г. В. Тайная политика Сталина: Власть и антисемитизм. М.: Международные отношения, 2001. 779 с.
2. Костырченко Г. В. Тайная политика Хрущева: власть, интеллигенция, еврейский вопрос. М.: Международные отношения, 2012. С. 441.
3. Украина. Евреи в послевоенной Советской Украине (1945–91) / Еврейская конференция Украины.
4. Подробнее о дискриминации при приёме в высшие учебные заведения см.: Книга о русском еврействе (1917–1967) / под редакцией Я. Г. Фрумкина, Г. Я. Аронсона, А. А. Гольденвейзера. Нью-Йорк, Союз русских евреев, 1968. С. 362–365.
6. Краткая еврейская энциклопедия. Т. 8. Иерусалим, 1996. С. 304.
7. Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 176–178.
8. Глава 13. Советские евреи: групповой портрет к началу эмиграции / Юлий Кошаровский.
9. Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 180.
10. Украина. Евреи в послевоенной Советской Украине (1945–91) / Еврейская конференция Украины.
11. Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 267.
12. Книга о русском еврействе (1917–1967). С. 381; Краткая еврейская энциклопедия. С. 258.
13. Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 198.
14. Украина. Евреи в послевоенной Советской Украине (1945–91) / Еврейская конференция Украины.
16. О связи фестиваля с еврейским вопросом в СССР подробнее см.: Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 270–277.
17. Книга о русском еврействе (1917–1967). С. 336.
18. Еврейская эмиграция в свете новых документов / под ред. Б. Морозова. Тель-Авив, 1998. С. 37.
19. Там же. С.38–39.
20. Об советских антииудейских (фактически – антисемитских) публикациях см. также: Краткая еврейская энциклопедия. С. 260.
21. О скандале, связанном с печально известной брошюрой Т. Кичко, также см.: Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 222–230.
22. Книга о русском еврействе (1917–1967). С. 367–368.
23. Подробнее о дискуссии внутри ЦК КПСС, международной реакции на брошюру Т. Кичко и соответствующих советских контрмерах см. Российский государственный архив новейшей истории. Ф. 5. Оп. 55. Д. 81. Л. 48–70.
24. Книга о русском еврействе (1917–1967). С. 369.
25. Подробнее об этом см.: Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 206–211.
26. Там же. С. 215–219.
27. Подробнее о репрессиях в отношении львовской синагоги см.: Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 220.
28. Книга о русском еврействе (1917–1967). С. 350–351.
29. Краткая еврейская энциклопедия. С. 259.
30. Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 221.
31. Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 216–217.
32. О кампании по борьбе с мацой и другими еврейскими религиозными блюдами подробнее см.: Краткая еврейская энциклопедия. С. 259; Книга о русском еврействе (1917–1967). С. 355–359.
34. Краткая еврейская энциклопедия. С. 259.
35. Подробнее о скандале, связанном с поэмой Евтушенко, см.: Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 351–370.
36. Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 364–365.
37. Тема 19. Евреи СССР в годы хрущёвской «оттепели» и в эпоху «застоя» (1953–1985 гг.) / В. В. Энгель, Курс лекций по истории евреев России; о еврейском вопросе в СССР в целом и активности Израиля по этому поводу подробнее см.: Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 176–240.
38. Глава 5. Оттепель / Юлий Кошаровский.
39. Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 77.
40. Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 272–273.
41. Глава 6. Рост национальной активности и реакция властей / Юлий Кошаровский.
42. Глава 5. Оттепель / Юлий Кошаровский.
43. Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 279–280.
44. Подробнее об этом см.: Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 284–296.
45. Иосиф Зисельс. Еврейский самиздат: 60-е – 80-е годы / Мигдаль.
46. Вейцман Х. В поисках пути: в 2-х кн. Тель-Авив: Библиотека-Алия, 1990. Кн. 1. 230 с.; Кн. 2. 235 с.
48. Иосиф Зисельс. Еврейский самиздат: 60-е – 80-е годы / Мигдаль.
49. Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 87–88.
50. Иосиф Зисельс. Еврейский самиздат: 60-е – 80-е годы / Мигдаль.
51. Штереншис М. Евреи. История нации. Герцлия, 2011. С. 503.
52. Еврейская эмиграция в свете новых документов. С. 30–31.
53. Глава 5. Оттепель / Юлий Кошаровский.
54. Еврейская эмиграция в свете новых документов. С. 25–26
55. Там же. С. 27.
56. Еврейская эмиграция в свете новых документов. С. 28.
57. Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 321–322.
58. Штереншис М. История Государства Израиль. Герцлия: ISRADON, 2005. С. 503.
59. Краткая еврейская энциклопедия. С. 303.
60. Еврейская эмиграция в свете новых документов. С. 25–52.
61. О репатриации из стран Восточного блока подробнее см.: Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 146–147, 163; Говрин Й. Израильско-советские отношения 1953–1967: пер. с иврита. М.: Прогресс-Культура, 1994. С. 138–148.
62. Подробнее об этом см.: Говрин Й. Указ соч. С. 160–240; Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 296–322.
63. Книга о русском еврействе (1917–1967). С. 338–340.
65. Харьков / Электронная еврейская энциклопедия.
66. Глава 8. Евреи Америки включаются в борьбу / Юрий Кошаровский.
67. Подробнее о кампании см.: Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 418–437.
68. Там же. С. 423.
69. Там же. С. 433.
70. Там же. С. 434.
71. Краткая еврейская энциклопедия. С. 261
72. Там же. С. 262.
73. Подробнее о львовских процессах см.: Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 435–436.
74. Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 435.
75. Харьков / Электронная еврейская энциклопедия.
76. Книга о русском еврействе (1917–1967). С. 370–373.
77. Еврейская эмиграция в свете новых документов. С. 51.
78. О международной деятельности Тель-Авива с целью организации давления на Кремль в еврейском вопросе подробнее см.: Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 296–322; Глава 7. Израиль включается в борьбу / Юлий Кошаровский; Глава 8. Евреи Америки включаются в борьбу / Юлий Кошаровский.
79. Хронология событий сионистского движения в Советском Союзе / Исход советских евреев.
80. Еврейская эмиграция в свете новых документов. С. 44–51.