КАЛИНИЧЕНКО Виталий Васильевич. Родился в 1938 году. Украинец. В 1966 году за попытку нелегально перейти границу был приговорён к 10 годам заключения. За диссидентскую деятельность в очередной раз в 1980 году осуждён на 10 лет лишения свободы. Реабилитирован в 1991 году. Сейчас живёт в США.
Родился Виталий Калиниченко в районном центре Васильковка Днепропетровской области в семье учителей. Отец, Василий Петрович, преподавал русский язык и литературу, мать — Анна Гавриловна — историю. Отец умер от туберкулёза, когда Виталику не было и четырёх месяцев. Пришлось Анне Гавриловне самой поднимать сына и дочь. Пережили немецкую оккупацию, во время которой учительница в школе работать отказалась. После войны её назначают завучем, а потом директором Васильковской семилетней школы. В 1947 году Анна Гавриловна выходит замуж во второй раз. Её мужем стал Арсентий Семёнович Ткач — председатель колхоза в Васильковке. В 1954 году Виталий оканчивает 10 классов, его мечтой было военно-морское училище. Но туда принимали с 17 лет. Тогда юноша подделывает метрику, добавляет себе год и становится курсантом Рижского военно-морского училища.
Но военная дисциплина, строгая регламентация каждого шага курсантов оказались непосильными для юноши, выросшего баловнем семьи. Начинаются конфликты — нарушение формы одежды, строя и т. п. Училище пришлось оставить.
Виталия призывают в армию. Он служит дальномерщиком на береговой батарее. Здесь служба пошла. В характеристике матроса Калиниченко отмечалось, что он, «имея хорошие теоретические знания, сам хорошо освоил технику, помогал и товарищам, пользовался среди них заслуженным авторитетом»¹.
После увольнения в запас Виталий решил продолжить образование, но теперь уже по гражданской специальности. По разным причинам пришлось сменить несколько городов (Харьков, Ленинград) и институтов, в конце концов Виталий переводится в Киевский институт народного хозяйства (КИНХ), который оканчивает в 1964 году.
Беспокойный нрав, острая реакция на любые поступки других, которые казались ему оскорбительными, заставляют его менять место работы. В конце концов он снова оказался в Ленинграде.
При этом у него уже несколько лет зрела мысль о том, что в Советском Союзе ему жить невозможно. Здесь для свободного человека нет настоящей свободы, нет возможностей применить свои способности. Виталий решает уйти за границу.
В тогдашних условиях это можно было сделать только нелегально. Хотя СССР в 1948 году подписал Всеобщую декларацию прав человека, согласно которой каждый может свободно выбирать себе место жительства, но это было сделано, как говорится, для отвода глаз. Соблюдать Декларацию ни Коммунистическая партия, ни правительство не собирались. Да и как можно было ставить вопрос о свободном выезде из страны, где чуть ли не гимном была песня со словами: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек»!
Вот и должны были граждане «свободно дышать», а тех, кто не желал, упрятывали в соответствующие места, чтобы знали, где дышать легче. СССР от мира был отрезан поистине «железным занавесом», через который можно было пройти, только рискуя жизнью и свободой.
В 1964 году Виталий Калиниченко начал готовиться к побегу, в частности, через иностранных студентов КИНХа пытался связаться с посольством США, чтобы получить политическое убежище, приобрёл снаряжение для нелегального перехода через границу. Его планы стали известны КГБ, и Виталия арестовывают. Продержав некоторое время в тюрьме, припугнув, предупредив, его выпускают.
Но он стоит на своём. Летом 1966 года он предпринимает попытку перейти советско-финскую границу. 10 дней он блуждал вдоль неё, пока его не схватили пограничники. Судили в Мурманске. Судьи, пытаясь понять, что же привело Калиниченко к мысли о побеге, сделали вывод, что, уже учась в институте, он вёл себя неправильно, увлекался философией экзистенциализма, симпатизировал битникам (была в те времена такая молодёжная мода), и по этой причине у него сформировалась мысль о побеге за границу. Но с советским государством так не шутят. И суд квалифицировал его поступок как измену Родине в виде попытки совершить побег за границу, приговорив к 10 годам лишения свободы в лагере строгого режима.
Пробыл там Виталий Калиниченко, как говорится, от звонка до звонка. Он не хотел мириться с лагерным режимом, как мог, противился ему, за что и получал наказания. В деле № П–26123 хранится «Справка о нарушениях и наказаниях» заключённого Калиниченко В. В., среди них — нарушение формы одежды, чтение книги во время работы, но больше всего таких активных форм протеста, как отказ от выхода на работу. Наказания были разные — беседа с начальством, видимо, не в самом приятном тоне, выговор, предупреждение и самое суровое — водворение в штрафной изолятор. 6 суток получил Виталий за то, что читал книгу в рабочей зоне, 10 и дважды по 15 суток — за отказ от работы².
Но он так и не перевоспитался, за что, выходя на свободу, получил очень негативную характеристику, которая аукнулась сразу же, как только он приехал в Васильковку.
Как не вставшего на путь исправления, по постановлению прокурора Васильковского района его берут под административный надзор. Это означало, что без разрешения милиции В. Калиниченко не может выехать из Васильковки даже на короткое время, с 22 часов до 5 утра не имеет права покидать жилище, ему запрещено посещать рестораны и кафе³.
На постановлении прокурора от 8 апреля 1976 года об админнадзоре он написал: «Ознакомился. Позор советской власти! Это не освобождение из лагеря».
Конечно, человеку под надзором нелегко устроиться на работу. Его принимают рабочим на коноплепрядильный завод. Директор завода немедленно получает директиву от районной милиции с требованием сообщать о фактах как нарушений Калиниченко трудовой дисциплины, так и о позитивных фактах отношения к труду, участия в общественной жизни, что должно свидетельствовать о его перевоспитании и повлиять на решение вопроса о прекращении надзора⁴.
Расценив действия милиции как компрометирующие его, Виталий Васильевич ушёл с коноплепрядильного завода.
Видимо, экономистов с высшим образованием в Васильковке было не очень много, поэтому В. Калиниченко удалось устроиться бухгалтером в районное управление «Сельхозтехники». Потянулись дни службы в условиях постоянного надзора, ограничений. Почти та же клетка, что и прежде, только больше.
Не желая мириться с таким положением, В. Калиниченко пишет жалобу прокурору УССР, в которой сообщает, что отбыл наказание за то, что государство считало преступлением, хотя с общечеловеческих позиций оно преступлением не было. Он заявляет, что, когда хотел покинуть СССР, в своих действиях руководствовался статьёй 13-й Всеобщей декларации прав человека — возможностью каждого свободно покидать любую страну, включая собственную.
Но правительство УССР, объявив себя едва ли не главным составителем Декларации, не позволяет покидать страну, а лиц, пытающихся это сделать, объявляют изменниками Родины и осуждают на 10–15 лет или казнят⁵.
Конечно, жалоба осталась без ответа, точнее, ответ был: срок админнадзора продлили ещё на 6 месяцев.
Виталий Калиниченко пытается как-то расшевелить то застывшее болото, в котором он оказался, рассказывает коллегам по работе о славном прошлом Украины, о событиях в мире, но не с подачи официальных средств массовой информации, а пересказывает сообщения «Голоса Америки» и «Свободы», чем вызывает неописуемый ужас у сотрудников. Но их можно было понять. Найти умственный труд человеку с образованием в Васильковке, как и в любом небольшом населённом пункте, чрезвычайно трудно, а потерять легко — перед малейшим начальником рядовой работник был абсолютно беззащитен. А не дай бог, начальство узнает, что ты слушал «Голос» или «Свободу», даже не напрямую, а в чьём-то пересказе, и не побежал доносить куда следует, можешь ждать, что выгонят, как говорили до революции, «с волчьим билетом», и никакие профсоюзы, никакой суд не помогут.
Поэтому среди запуганных людей разговоры Калиниченко не только не имели успеха, а наоборот, вызывали чрезвычайно негативную реакцию. 31 марта 1977 года в «Сельхозтехнике» состоялось собрание представителей коллектива. Выступающие подвергли В. Калиниченко суровой критике и осудили его поведение и взгляды: навязывание окружающим враждебных социализму и советской действительности взглядов, крайне националистических суждений. Собрание потребовало прекратить распространение в коллективе идеологически вредных и клеветнических измышлений и предупредило, что в случае возобновления подобной деятельности, они сообщат официально в компетентные органы⁶.
Но компетентные органы уведомлять не пришлось. Ещё 5 марта В. Калиниченко вызвали в областное управление КГБ и объявили официальное предостережение, ссылаясь на соответствующий Указ Президиума Верховного Совета СССР от 25 декабря 1972 года⁷.
Калиниченко пытаются направить на «путь истинный». С ним неоднократно ведут беседы представители администрации и общественности с лейтмотивом: «Чего тебе надо, угомонись и дай нам спокойно жить». Но он не унимается. 10 октября 1977 года он обращается с «Заявлением» в Президиум Верховного Совета СССР, где разоблачает лживые заверения руководства КПСС и правительства о том, что в СССР якобы выполняются хельсинкские соглашения, в частности, приводит факты заключения диссидентов в лагеря и в психиатрические больницы, то есть доказывает наличие политических преследований. Указывает, что в знак протеста он отрекается от советского гражданства и объявляет десятидневную голодовку⁸.
Калиниченко пишет «Заявление» васильковским врачам, которое, по его мнению, должно было предотвратить его водворение в «психушку»⁹.
Из передач радио «Свобода» Калиниченко узнаёт о создании «Украинской общественной группы содействия выполнению хельсинкских соглашений» (далее — Украинская Хельсинкская группа, УХГ. — Авт.). Её основателями были Левко Лукьяненко, Оксана Мешко, Олесь Бердник и другие. Расценивая создание группы как глубоко патриотический поступок, Виталий Васильевич обращается с «Открытым письмом» к Левко Лукьяненко с просьбой рекомендовать его в состав Группы.
Члены УХГ тогда как раз обратились к Белградскому совещанию 35 государств, которое собралось для проверки выполнения Хельсинкских соглашений. Калиниченко просит, чтобы под обращением стояла и его подпись. Текст документа с подписью Виталия Калиниченко попал на Запад, прозвучал в передачах «Голоса Америки» и «Свободы», что вызвало новый приступ гнева у начальства. С подачи сверху коллектив Васильковской «Сельхозтехники» обращается в КГБ с просьбой избавить их от такого работника. Но нормального, достаточно веского повода ещё не было. Решили подождать.
1978 и 1979 годы проходят в условиях поединка несогласного с Системой, поединка неравного и изнурительного, в котором властная сторона использует любые средства, не брезгуя даже перлюстрацией личной почты, потому что письмо, в котором Калиниченко излагал свои политические взгляды, попало в КГБ и стало ещё одним камнем в фундаменте обвинений. Его продолжают «воспитывать». 17 августа 1979 года беседу ведёт «сам» секретарь Васильковского райкома партии, 3 октября — начальник райотдела внутренних дел. Но всё тщетно. Упрямый Калиниченко выводов не делает, не кается, слушает «Голос Америки» и «Свободу», пересказывает содержание передач, пишет «Заявления», поддерживает акции Украинской Хельсинкской группы.
Терпение властей лопнуло. 28 ноября 1979 года прокурор области утверждает постановление о применении меры пресечения в отношении Калиниченко В. В. как такого, который после освобождения из ИТУ не встал на путь перевоспитания, а наоборот, на почве антисоветских националистических убеждений с целью подрыва и ослабления советской власти систематически изготовлял, размножал (с помощью шариковой ручки и копировальной бумаги. — Авт.) документы, в которых содержится клевета на советский государственный и общественный строй, чем совершил преступление, предусмотренное статьёй 62, ч. 2 Уголовного кодекса УССР⁹.
Мера известная и довольно радикальная — заключение под стражу. Начались долгие изнурительные допросы. Весь второй том семитомного дела № П–26123 заполнили протоколы. Хотя, собственно, что-то разыскивать и не требовалось. Следователи выясняли, признаёт ли Калиниченко своё авторство «Заявлений» и «Жалоб» в высшие органы советской власти. Он признавал. Но на всякий случай провели графологические экспертизы, которые подтвердили, что «Заявления» написаны рукой Калиниченко.
Довольно заметное место в протоколах допросов занимают дискуссии между подследственным и следователем относительно правоты или неправоты В. Калиниченко. Кагэбэшник доказывал Виталию Васильевичу, что изготовленные им документы являются клеветническими, оправдывающими враждебную деятельность лиц, отправленных в лагеря за совершение особо опасных государственных преступлений — Л. Лукьяненко, М. Руденко, О. Тихого и других, содержат в себе измышления, будто в СССР существует политическое преследование и отсутствуют права и свободы¹⁰. А преследуемый доказывал ему обратное: что в СССР политических прав и свобод не существует, что он в своих заявлениях писал чистую правду и всё указанное им полностью соответствует советской действительности.
Следствие скрупулёзно знакомится с биографией Калиниченко. Во-первых, видимо, чтобы была видна кропотливая работа, глубокое изучение подследственного, а во-вторых, чтобы доказать, что Калиниченко — заядлый противник советской власти, что его антисоветские настроения не случайны и имеют глубокие корни.
С 20 ноября 1979 года по 2 апреля 1980-го состоялось 37 допросов. Органы КГБ опрашивают всех или почти всех, кто с ним общался. Таких набралось ни много ни мало — 82 человека, — их показания составили более 300 страниц третьего тома дела П–26132. Большинство свидетелей — жители Васильковки. У них — единодушное осуждение и в целом негативные оценки личности В. В. Калиниченко.
Но были и другие мнения. В этом плане интересно привести слова М. В. Брауна, который отбывал наказание по политическим мотивам и находился в одном лагере с Виталием Васильевичем. Ленинградец, по образованию филолог, по специальности — библиограф, он на момент допроса в феврале 1980 года работал кочегаром. Браун показал, что относится к Калиниченко как к человеку способному, глубокому знатоку славянских языков, истории и этнографии Украины¹². Ещё одна характеристика. Её автор — А. К. Здоровый, инженер из Макеевки. Он считает, что В. В. Калиниченко — человек принципиальный, внимательный к тем, кому плохо. Резко реагирует на несправедливость или нарушение закона в отношении себя и других людей. Здоровый уверен, что антисоветской деятельностью Калиниченко не занимался¹³.
Разумеется, такие показания во внимание не принимались, а вот возмущение васильковских трудящихся фиксировалось следствием с удовольствием.
21 апреля 1980 года было готово «Обвинительное заключение». Там отмечалось, что, отбыв наказание, Калиниченко В. В. не встал на путь исправления, остался на враждебных советской власти позициях, поддерживал связи с отщепенцами Лукьяненко, Сокульским и др., неправильно воспринимал советскую действительность, клеветал на государственный и общественный строй, национальную политику Коммунистической партии и советского государства, ввиду чего подлежит суду¹⁴.
Накануне суда В. В. Калиниченко обратился с просьбой, чтобы суд был открытым и проходил в Васильковке. Он хотел использовать ещё одну возможность, чтобы поделиться с людьми своими взглядами. Второе желание выполнили — судебное заседание проходило в Васильковке. А что касается первого — власти постарались подобрать присутствующих с соответствующими настроениями и взглядами.
Суд проходил по всем правилам — с прокурором, защитником, вызовом свидетелей. Но всё же процедура грубо нарушалась. Свидетелей пригласили более чем достаточно — 23. Подсудимый требовал, чтобы вызвали и свидетелей защиты, назвал Л. Лукьяненко, И. Сокульского, О. Мешко, М. Брауна и других. Но ему в этом было отказано — наверное, судьи решили не создавать себе лишних хлопот, предоставляя трибуну единомышленникам В. Калиниченко.
Получив слово в начале судебного следствия, подсудимый заявил, что он является членом Украинской Хельсинкской Группы, представителем украинской нации, выразил также протест против ареста, напомнив, что в тюрьму его упрятали не за какие-то конкретные преступления, а за инакомыслие, за убеждения. Все его мысли изложены в «Заявлениях» и полностью соответствуют советской действительности. Он пересылал эти документы за границу, чтобы они стали всеобщим достоянием, чтобы весь мир знал о нарушениях прав человека в СССР, о том, как правительство обманывает людей¹⁵.
Интересный диалог состоялся между председателем суда и подсудимым. Первый спросил, в чём проявляется обман народа правительством. В. Калиниченко ответил, что партия и правительство обещали к 1980 году построить материально-техническую базу коммунизма, а не сделали этого. Председатель на полном серьёзе поинтересовался: «А что, разве она не построена?»¹⁶
Прокурор считал вину В. Калиниченко полностью доказанной, хотя в чём она конкретно проявляется, вряд ли мог доказать, и требовал 10 лет заключения. Адвокат просил смягчить приговор.
В последнем слове В. Калиниченко от своих взглядов не отказался, утверждая, что верит в правоту своего дела, что каждый человек имеет право свободно высказываться, пользоваться свободой слова, говорить что думает. И как можно за мысли приговаривать к заключению на 10 лет. Он не раскаивается, не просит смягчения наказания, как он сказал, «вашей фальшивой милости»¹⁷.
И приговор был соответствующий, определённый заранее, — 10 лет в колонии особого режима¹⁸.
В. В. Калиниченко обращается с кассационной жалобой в Верховный суд, в которой показывает, что уже после процесса, после оглашения приговора протокол судебного заседания был сфальсифицирован. Председательствующий поработал над ним так, чтобы что-то исчезло, а что-то появилось, конечно, в ключе, нужном «заказчикам». Заключённый решительно требовал пересмотра приговора¹⁹. Но жалоба осталась без последствий.
Отсидел Виталий Васильевич Калиниченко 8 лет, освободился в 1988 году, реабилитирован в 1991-м²⁰. Сейчас живёт в Соединённых Штатах Америки.
ПРИМЕЧАНИЯ
¹Государственный архив СБУ. Фонд управления в Днепропетровской области. Д. 26132. Л. 223.
²Там же. Т. 5. Л. 239-240.
³Там же. Т. 6. Л. 58.
⁴Там же. Т. 6. Л. 59.
⁵Там же. Т. 1. Л. 26.
⁶Там же. Т. 1. Л. 97.
⁷Там же. Т. 1. Л. 94.
⁸Там же. Т. 1. Л. 99.
⁹Там же. Т. 1. Л. 214.
¹⁰Там же. Т. 2. Л. 63.
¹¹Там же. Т. 3. Л. 40, 64.
¹²Там же. Т. 3. Л. 24.
¹³Там же. Т. 3. Л. 97.
¹⁴Там же. Т. 6. Л. 142-193.
¹⁵Там же. Т. 7. Л. 10-13.
¹⁶Там же. Т. 7. Л. 23.
¹⁷Там же. Т. 7. Л. 98-99.
¹⁸Там же. Т. 7. Л. 139.
¹⁹Там же. Т. 7. Л. 166, 172.
²⁰Там же. Т. 2. Л. 206.
ВОЗРОЖДЁННАЯ ПАМЯТЬ. Книга очерков. — Днепропетровск: научно-редакционный центр областной редколлегии по подготовке и изданию тематической серии «Реабилитированные историей». Т. 1. 1999. — С. 553–560.